Колос в цвет янтаря,
успеем ли?
Нет! Выходит, мы зря
сеяли.
Что ж там, цветом в янтарь,
светится?
Это в поле пожар
мечется.
«Аисты»
Вытекают из колоса зерна
Эти слезы несжатых полей,
И холодные ветры проворно
Потекли из щелей.
«Так случилось мужчины ушли»
От границы мы Землю вертели назад
Было дело сначала,
Но обратно ее закрутил наш комбат,
Оттолкнувшись ногой от Урала.
И от ветра с востока пригнулись стога,
Жмется к скалам отара.
Ось земную им сдвинули без рычага,
Изменив направленье удара.
Мы ползем, бугорки обнимаем,
Кочки тискаем зло, не любя,
И коленями Землю толкаем
От себя, от себя!
Возможно ли с более зримой, осязаемой физической конкретностью и с более точной математической отвлеченностью выразить смысл почти четырехлетнего движения наших солдат пешком и ползком по земле Европы?
Мы толкаем ее сапогами
От себя, от себя!
Шар земной я вращаю локтями
От себя, от себя!
Землю тянем зубами за стебли
На себя! От себя.
Всем живым ощутимая польза от тел:
Как прикрытье используем павших.
«Мы вращаем Землю»
И только раз, когда я встал
Во весь свой рост, он мне сказал:
«Ложись!» и дальше пару слов без падежей.
К чему две дырки в голове!»
И вдруг спросил: «А что, в Москве,
Неужто вправду есть дома в пять этажей?»
Над нами шквал, он застонал
И в нем осколок остывал,
И на вопрос его ответить я не смог.
Он в землю лег за пять шагов,
За пять ночей и за́ пять снов
Лицом на запад и ногами на восток.
«О моем старшине»
Жил я с матерью и батей
На Арбате здесь бы так!
А теперь я в медсанбате
На кровати весь в бинтах
Что нам слава, что нам Клава
Медсестра и белый свет!
Помер мой сосед, что справа,
Тот, что слева еще нет.
И однажды, как в угаре,
Тот сосед, что слева, мне
Вдруг сказал: «Послушай, парень,
У тебя ноги-то нет».
Как же так? Неправда, братцы,
Он, наверно, пошутил!
«Мы отрежем только пальцы»
Так мне доктор говорил.
«Песня о госпитале»
Они воюют и гибнут на суше, на море, в воздухе. И в мирное-то время были они людьми подначальными, а тут и вовсе одно им оставлено право умереть. И одна надежда дожить хотя бы до завтра:
Сегодня на людях
сказали:
«Умрите
геройски!«
Попробуем, ладно,
увидим,
какой
оборот
Я только подумал,
чужие
куря
папироски:
Тут кто как умеет,
мне важно
увидеть
восход.
«Черные бушлаты»
Судьба моя лихая
Давно наперекос:
Однажды языка я
Добыл, да не донес,
И особист Суэтин,
Неутомимый наш,
Еще тогда приметил
И взял на карандаш.
Он выволок на свет и приволок
Подколотый, подшитый матерьял
Никто поделать ничего не смог.
Нет смог один, который не стрелял.
«Тот, который не стрелял»
У начальника Березкина
Ох и гонор, ох и понт!
И душа крест-накрест досками,
Но и он пошел на фронт.
Лучше было сразу в тыл его:
Только с нами был он смел,
Высшей мерой наградил его
Трибунал за самострел.
«Все ушли на фронт»
У штрафников один закон, один конец:
Коли, руби фашистского бродягу,
И если не поймаешь в грудь свинец
Медаль на грудь поймаешь за отвагу.
«Штрафные батальоны»
За всех не вернувшихся из боя поэт рассказал о том, что с ними произошло. Рассказал так, как не дано было это сделать никому из вернувшихся. Многие фронтовики, малознакомые с биографией В.В., полагали, что он тоже воевал. Другие были убеждены, что пел он о событиях непридуманных. Ему не раз приходилось объясняться по этому поводу со своими слушателями. «Во всех этих вещах, говорил он, есть большая доля авторского домысла, фантазии, а иначе не было бы никакой ценности: видел своими глазами, взял да зарифмовал. Конечно, я очень многое из того, о чем вам пою, придумал. Хотя вот некоторые говорят, что они это знают, эти ситуации знают, бывали в них и даже людей, про которых я пою, они очень хорошо знают. Ну что ж, это приятно».
В песнях двух поэтов, француза и русского, облик войны очень разный. Вернее сказать, Ж.Б. просто не желает в него вглядываться, но не потому, что страшится его, как взгляда Медузы. Для него это заведомое, безусловное и абсолютное зло, с семенем которого надо бороться, как с чумой. Его больше занимают свойства человека, из-за которых тот подвержен такой заразе, нежели она сама. У В.В. война предстает во всей ее гнусной неприглядности, в крови и грязи, в лжи и надругательстве над человеком, его жизнью, над здравым смыслом.
Но в одном, главном, оба поэта сходятся. Они бросают открытый вызов многотысячелетнему человеческому обычаю чтить насилие как последний, решающий аргумент в споре или как двигатель истории.
«РАЙСКИЕ ЯБЛОКИ»
Важно живут ангелы, Важно. Владимир Маяковский