Ну что ты, мамутя, я вовсе и не критикую его. Вот этот жеребец, только что купленный, разве плох? С его покупкой вся наша конюшня как-то облагородилась. Правда?
Да, конечно... Мне так бывает его жаль, столько у нас было надежд, мечтаний, и ничто не осуществилось. Он хотел пользу людям приносить, но в наших условиях это почти невозможно. Вот и стал он заниматься только хозяйством. А ведь он же мог стать и писателем, и ученым. Сколько он книг прочитал, был в курсе всех новых концепций. Сейчас уже не то, жизнь его измотала, Леля. Ты уже становишься совсем большим, ты что-то уже должен понимать..
А я что? Разве я не люблю его? Только почему у Медведевых на хуторе все получается, а у нас много прорех?
И Медведевым тоже, видно, придется продавать свой хутор... Такое уж время, Леля. Новое время требует других методов руководства хозяйством. И мы уже не справляемся. Нужны другие люди, другая хватка... Сколько времени он тратит на поездки, мечется туда-сюда. Вот опять собирается везти свинину и хлеб в Самару. А что делать-то, Лелюша, на два дома живем...
Не успела Анюта убрать со стола, как пришел Абрамов делать уроки. Александра Леонтьевна всегда бывала рада его приходу. Ей нравился этот не по годам серьезный мальчик. В нем чисто мужицкое упорство в работе. И хоть способности у него не блестящие, но успевает лучше Лели. Вот вчера в одно время они решали геометрическую задачу, Леля решил ее раньше, но в его решении не было основательности, глубины, больше интуиции, находчивости, а в объяснении Абрамова она услышала продуманность, четкость и логичность. Упорство в достижении цели хорошая черта характера, думала Александра Леонтьевна. Жаль, этого не хватает Леле. Может, знакомство с этим мальчиком окажет благодетельное влияние на Лелю. Жаль только, что Абрамов живет так ужасно далеко двадцать пять минут скорой ходьбы. И Леля как-то переменился, не огрызается, ведет себя хорошо, слушается, во всяком случае, замечала она не раз, изо всех сил старается слушаться, а если не послушается, то сразу опомнится и поспешит сделать, что она велела. То ли разговор с отцом, то ли влияние Абрамова,
то ли действительно взрослеет... Во всяком случае, налегать на него не стоит...
Александра Леонтьевна первые дни никуда не выходила из новой квартиры, наслаждаясь наступившим покоем. В квартире тепло, сухо, равномерно распределена температура, и, слава богу, ниоткуда не дует. Только в кухне холодно, но и это не большая беда: Анюта будет спать у них в комнатах. Да и Маше теперь есть где остановиться, когда приедет.
Мария Леонтьевна заехала к ним из Симбирска, по дороге в Петербург. Как всегда, энергична и полна всяческих планов. Алеша очень любил ее. Она редко спрашивала об учебе его самого, предпочитая узнавать об этом у матери. И это вполне устраивало его. Не всегда приятно говорить об учебе со взрослыми надо что-то объяснять, в чем-то оправдываться, а тетя Маша все понимает.
Хорошо вот так посидеть с ней и послушать, обязательно что-нибудь интересное расскажет.
Сидим как-то вечером за чаем, говорила она, метель, ни зги не видно, только ветер свищет. Приходит кухарка и говорит: кто-то приехал, мужчина, спрашивает меня. «Кого бы это занесло в такое время, подумала я, верно, на огонек ехал, сбившись с пути». Входит мужчина высокого росту, черный, и рекомендуется: присяжный поверенный Струков. Ну что ж, приняли, стали чаем поить, удивилась, что в такой буран решился ехать. Он объяснил, что ненадолго приехал в наши края и имеет сделать мне предложение похлопотать о Тургеневе для унаследования его после смерти Бориса. «Это дело безнадежно, говорю я, столько долгов, не стоит связываться». «Я изучил это дело и не нахожу его совершенно безнадежным, попытать можно. Все зависит, как суд посмотрит на долги, а я трудные дела люблю. Вот и предлагаю свои услуги». «Мне и платить-то нечем», отвечаю я. «Ну, с платежами когда что будет да если выиграю. Решайте дадите доверенность или нет. Если решите дать, то я остановился у Волкова (помнишь, сосед-помещик?). Может, завтра к Волкову и придете». После этого уехал. Все мы были озадачены. Чудак какой-то, решили мы. Петр Афанасьевич посоветовал дать доверенность, раз у него есть охота к таким трудным делам. Еще раз с ним поговорила, уже в Симбирске, где писала доверенность, и ты знаешь, почувствовала к нему доверие. Только сказала, что по судам мы не будем таскаться. Ну, вот и все. А что мы теряем-то? Все равно ведь дело пропащее. В Симбирске я узнала, что Струков выиграл несколько безнадежных дел и его там побаиваются...
Мария Леонтьевна душой отдыхала в семье сестры. Она смотрела на Алешу и сравнивала его с сыновьями Вари. «Какая разница! думала она. Алеша весь простота, совсем цельный, степью так и пахнет от него настоящей. Степняк ковыльный, какой-то весь жизнерадостный, прямой, уверенный. А Лева вечно критикующий, недовольный жизнью и окружающими, бездеятельный и уже неврастеничный. Правда, Лева очень прямодушен, очень правдив и всегда в оппозиции семье. Но ничего из него, наверно, не выйдет. Саша совсем другой, всегда умеет подделаться, настоящий дипломат, как он умеет быть ласковым и даже заискивающим с нами, тетушками».