А теперь он в полном распоряжении своих друзей. Веселой гурьбой отправились они к деду Семену.
В это лето Алеша охотно принимал участие в хозяйственных хлопотах отца: то нанимал поденщиков на жатву, то ездил по окрестным селам за арбузами для соления, то присматривал за бабами, чтобы не ленились. Во время страдной поры спал вместе со всеми на току, вставал задолго до солнца, Подготовка к экзаменам его меньше интересует, чем ближайшая ярмарка в Пестравке. Он огорчается, если приходится отложить эту поездку на ярмарку: нельзя, все-таки у них работают работники, надо за ними присмотреть. Но тут же утешается, потому что отец дал ему и Эдуарду по лошади и поручил съездить на хутор к Ивану Ивановичу Гинчу и узнать цену, по которой у него жнут. И славно прокатились и сделали полезное дело. Обратно они почти все время мчались галопом. Алеша остался очень доволен Огоньком, чутко принимавшим любую его команду, жаль, что у него спина потерта, а то лучшей лошади ему бы и не надо. По дороге к Гинчу Алеша заезжал к жнецам на жнейке, немного понаблюдал, как косят косилками овес, ячмень и как тут же из-под жнеек его накладывают на рыдваны и мечут в ометы или большие стога. С обидой посмотрел он в сторону одинокого жнеца, жавшего пшеницу: был он с отцом и в Утевке, и в Марьевке, и в Пестравке, но так никого и не смогли нанять на пшеницу.
Алеша так врос в этот мир, что все, даже самое, казалось бы, рядовое и будничное, волновало его, ко всему он присматривался, ничто не уходило из поля его зрения. Почему Степанида с Филей целый день ругаются? Почему Стеша, как увидит его, так сломя голову летит в людскую, а Сережка спрячется за кустик и орет благим матом? Почти все лето Алеша готовился к экзаменам. А в конце августа отец решил дать ему недельный перерыв. С какой радостью окунулся он в привычную жизнь, где не нужны французские и немецкие слова, где все так просто и понятно. Но сколько нового и любопытного здесь, в этом мире! Он с интересом осматривал три телеги, сделанные отцом по новому фасону. А почему опоросившаяся свинья вдруг бросила своих поросят и начала бегать кругом и только на четвертый день она выздоровела? Да и еще две свиньи не хотят знать своих поросят... И отцу приходится приучать их, часами возиться с ними. И почему не разворовали подсолнушки, ведь они чудо как хороши, отец говорил, что по триста пудов с десятины будет. Ведь дед Семен слепой, а другой сторож Иван лежебока.
Стояла страшная жара. У Алеши на окне лежали три подсолнушка, и от солнца они не только высохли, но и закалились. И вот в такую жару Алеша учил «символ веры», молитвы перед учением, после учения, «Отче наш». Оказывается, молитвы легко учить, прочитал один раз, и готово, может наизусть рассказать. Легче стали даваться немецкие переводы и составление фраз, беда с грамматикой, повторил только половину. Написал пять сочинений. Беда с французским: до экзамена осталась неделя, а у него много еще не пройдено. А отец ничем не может помочь дел по горло. Дергают лен бабы, убирают пшеницу, ломаются косилки... Все привычно, но ему от этого не легче.
25 августа Алеша сообщает матери в Киев: «Сейчас хотим ехать в Марьевку и повторить доро́гой географию. В Марьевке ярмарка и значит мы соединим приятное с полезным. Сперва хотим заехать к Гинчам, чтобы разузнать цену, а от них уже на ярмарку. Пана мне купил складной ножик, свой маленький я потерял. Искал, искал твой садовый, никак не нашел, больно ты его хорошо припрятала. Нынче мы с папой заснули в моей комнате. Просыпаюсь, слышу его голос, смотрю на постеле его нет, иду в вашу спальню, озираюсь и вижу такую картину. Папа лежит на твоей перине, а на нем своя перина и только видно папочкин нос, вот смеялись-то. Тополя у нас перед домом ужасно хорошо было пошли, но вдруг в один прекрасный день их почти половину обглодали верблюды такая досада, это к твоему-то приезду... Завтра будут доканчивать лен и начнут резать подсолнушки, они уже совсем поспели... В последнем письме ты нас огорчила тем, что говоришь не скоро приедешь. 6 неделек, 42 денька ты проездила и у меня вся бумага цветная вышла.
целая неделя отдыха. Я работаю, читаю исполняю в самом крохотном виде роль надсмотрщика. Лен у нас так хорош, что папа его не решился косить, а выдернул, третеводни его начали молотить вальками, но работа идет очень тихо, потому что он еще сыроват. Подсолнушки мы срезали в два с половиной дня, молотить их еще не начали, сыры, да перемочки все выпадают. С пшеницей беда: десятин тридцать стоит на корню и поэтому молотить еще не начинали, думаем начать недели через две. Погода стоит сейчас неприятная ветер, холод и изредка дождь. Минька третьего дня спросил Наталью, куда уезжает Филип. Когда Наталья сказала ему, что за барыней, то он принялся креститься и повторять: «слава тебе Господи, слава тебе Господи, теперича я буду собирать для барыни яички, она може даст мне одно»... Сегодня у нас прикащик Шехобалова толстый в синей засаленной поддевке чистый купчина и притом длинные волосы намасленые, борода седая, не элегантный субъект...»