«Слышал ли он когда-нибудь о психозе?» так, кажется, спросил его Эмилсон, и единственное, что Крипп мог бы ему ответить, что Фелл точно не из тех, которые играют в детские игры в палате, обитой войлоком. Фелл был сильным, щедрым, всегда оказывался прав, как это свойственно лишь таким незаурядным натурам, к которым принадлежал и он. Фелл и в самом деле был большим человеком. Он мог вершить дела по-крупному, потому что всегда был уверен в себе. В отличие от Криппа у Фелла было две здоровых ноги, и он твердо стоял на них. Фелл был
Мистер Джордан, я задал вам вопрос.
Крипп едва не подпрыгнул на стуле:
маска спокойствия сползла с его лица.
Вы пытаетесь запугать меня, доктор, чтобы оставить его здесь на неопределенное время? Чтобы вы могли держать его взаперти и пестовать как тепличное растение в своей оранжерее, где вы царь и бог? Но позвольте в таком случае рассказать вам о Томми Фелле. Я был знаком с ним задолго до того да, счет идет на годы! как вы начали отращивать и носить свои усы. Он
Нет, это вы позвольте мне сказать вам! прервал Криппа Эмилсон, и то, как он холодно и с нажимом произнес это, заставило Криппа прерваться на полуслове и слушать. Он в высшей степени энергичен вы это хотели сказать, верно? Есть очень мало такого, что могло бы его остановить, верно? И то, что мало найдется таких, как Фелл, кто бы был так уверен в успехе и так мало сомневался а точнее, вообще никогда не сомневался в том, что все делает правильно Я опять угадал? И насчет его щедрости это тоже вы мне хотели сказать, верно? Щедрости, доходящей до безрассудства, ибо, возможно, щедрость подобного рода проистекает из его чрезмерной уверенности в себе
Эмилсон видел, что Крипп воспринимает его откровения как некий свидетель тонкого психологического трюка, с помощью которого можно прочесть чужие мысли. Эмилсон же между тем продолжал:
Но все это находится под очень хорошим контролем, могли бы вы добавить, мистер Джордан. Если что-то и имеет место, то развивается достаточно медленно, чтобы не дать Феллу возможности держать себя в руках и оставаться в пределах нормы Но я скажу вам другую вещь. Иногда Томас Фелл впадает в состояние депрессии, становится робким, забывчивым, и у него все валится из рук. Бывает такое?
На моей памяти всего лишь дважды, ответил Крипп и вновь весь обратился в слух.
По существу, это все, что я хотел сказать вам, произнес Эмилсон. И сказал лишь затем, чтобы описать истинное состояние Фелла. То, как все это представляется вам, вы уж никак бы не охарактеризовали как бзик, отклонение, не так ли? В действительности, с вашей точки зрения, такое должно скорее помогать Феллу, когда дело касается управления бизнесом? Но достаточно пустить это на самотек, Джордан, и вы увидите, что тогда случится.
Мягкие, небольшие руки Эмилсона нервно двигались, и Крипп переводил взгляд с неспокойных пальцев на усы Эмилсона и обратно. Он слушал вполуха, ибо все это имело смысл лишь наполовину, но в конце концов потерял терпение.
Вы хотите мне сказать, что у него крыша поехала? воскликнул он.
Я говорю вам, что он может стать невменяемым, тихо ответил Эмилсон.
Можно подумать, вы открыли что-то новенькое? Крипп уже взял себя в руки. Любой может свихнуться!
У этого бзика есть название, Джордж, Фелл потенциальный маник.
Маньяк, вы хотите сказать?
Нет, маник. Стремительный, веселый малый, вечно шутящий, преисполненный рвения, и нет конца тому, до чего он может докатиться, и предела тому, что может натворить.
Фелл никогда
Я же не утверждаю наверняка, а говорю лишь может. У него все задатки для того, чтобы вот так просто взять и рвануть в космос, да еще и смеясь при этом. И раз уж он, закусив удила, рванет напропалую, то всем остальным лучше убраться с его пути, потому что Фелл не станет оглядываться и терять время на извинения.
Какие-то секунды они пристально смотрели друг на друга: Эмилсон в желании убедиться, достаточно ли он сказал и ясно ли выразился, а Крипп в надежде, что тот наконец высказался. Все, что Крипп услышал от Эмилсона, складывалось во вполне понятную картину. Крипп пытался пренебречь этим, ибо не верил еще до конца, что происходящее грустная реальность, но картина от этого не становилась менее яркой, а скорее наоборот. Не маньяк, как сказал Эмилсон, а маник. Нет, не тот, кто рвет и мечет, а кто, возможно, всего лишь возможно! еще только станет тем, кто рвет и мечет. Нет, Эмилсон сказал не так. Трудно было вспомнить дословно, как точно говорил доктор, а тут еще он заговорил опять.
Вы хотели бы сейчас увидеть его?
Крипп ничего не ответил, молча последовав за Эмилсоном из кабинета.
Опять прошли коридоры, окрашенные в пастельные тона, а затем они оказались в большом солярии. Чем не отель? Двое мужчин играли в карты за небольшим столом, а чуть дальше группа людей спорила о будущем хлопка. Что может быть заумного в карточной игре или в споре о хлопке? Никаких детских игрушек для взрослых людей, смирительных рубашек и санитаров! Доктор Эмилсон, в слаксах и гавайской рубашке, как и остальные служащие штата клиники, если таковые были в солярии, ничем не выделялись среди пациентов.