Корнева притворно засмеялась:
Шутите, Зоя Васильевна. Буковки, цифры могут обозначать все что угодно, не обязательно фамилии и деньги. А вы взяли и расшифровали, как вам надо. Так что угодно можно придумать.
Я оставила без внимания ее слова, терпеливо продолжала:
Пойдем дальше, Зинаида Ивановна. Я выписала на том же листке в столбик цифры: 2 + 2 + 5. Считаем, сумма этих цифр 9. Далее, если приложить к ней «500», обозначенную против «КИШ», то получится девять тысяч пятьсот. На такую же сумму выписан и этот чек. «Приход» равен «расходу». Это тоже случайность? Такая же, как и обозначенное здесь время июнь месяц? Не слишком много совпадений?
Передо мной сидела прежняя Корнева настороженная, с непроницаемой маской на лице. В комнату заползали сумерки. Я зажгла верхний свет, он мягко разлился по кабинету.
Я много всяких бумаг выписывала и подписывала. Работа была такая Про эту запись ничего не могу сказать. И вообще я протестую, Корнева резко встала со стула. Вы навязываете мне все это. Протокол я не подпишу.
Хорошо, Корнева, в таком случае допрос продолжим завтра.
14
Я не однажды задавала вопрос и Корневой, и Пащенко: зачем им нужно было столько денег? По предварительным подсчетам, им удалось похитить свыше пятидесяти тысяч рублей. Куда девали их, на что тратили? Важно было выявить их устремления, жизненные «цели».
Непросто складывалась жизнь Зинаиды Ивановны Корневой. Сколько раз я перебирала в памяти, прокручивала мысленно разноцветные «кусочки» этой жизни, чтобы получить ответ на вопрос: когда произошел нравственный надлом, отчего появилась трещина в этой судьбе? И никак не находила четко обозначенной точки, от которой можно было бы проследить нравственное разрушение личности. Таких точек оказалось несколько, порой малоприметных, но всегда взаимосвязанных, друг друга объясняющих и дополняющих.
15
Гоша, жених Зинкин, тестю не понравился, не прилег к душе. Но принимать его в доме Зотовых надо было достойно зять же, куда теперь деваться. Работал Гоша паркетчиком в ремстройучастке, зарабатывал хорошо. Вроде бы и претензий к выбору дочери особых не было,
но в глубине души Иван Корнеевич чувствовал ничем не объяснимое недоверие к зятю.
Как-то, когда примелькался перед их домом рыжий паркетчик, Иван Корнеевич завел Зинку в дальнюю комнату, закрыл плотно дверь, постоял немного и, не услышав шарканья ног (Анна Петровна не пропустила бы возможности подслушать их беседу, да не уследила, наверное), спросил:
Ты, Зинка, в замуж собралась, это я одобряю. Пора тебе, девка, не век же на моей шее сидеть. Да вот жених твой не по нраву что-то мне. Чем приворожил?
Добрый он, ласковый
Приласкал, значит. Иван Корнеевич подошел поближе к дочери, остро полоснул ее коротким, жестким взглядом. Чего поблекла вся, лицо, как лист бумажный? Молчи, молчи, сам соображаю, голова круглая, как у всех. Стало быть, отказать ему нельзя, а? Припозднились Узнавал я в их ремучастке Корнев этот хват, без денег сидеть не будешь. Живи, чего уж там, закончил разговор, нашарил рукой в нагрудном кармане армейской гимнастерки смятую пачку «Прибоя». Вытащил папиросу, стукнул гильзой по толстому ногтю, прикурил. Иди, мамке объяви. Готовьтесь к свадьбе потихоньку.
Спасибо, отец, тихо прошелестела пересохшими губами Зинка.
Погоди-ка благодарить, девка. Как жизнь свою дальнейшую направлять будешь, учить мне тебя поздно. Но как я жил видела поди, наблюдала. Вот и смекай, что к чему. Дачу, пока сил хватит, сам содержать буду. С огорода пользоваться будете, не запрещу. Но держу я его для базара, не забывай. Вам на первых порах маленько подмогну на ноги стать. А там сами располагайте.
После свадьбы прошло месяца три. Помалкивал, не вмешивался в дела молодоженов Иван Корнеевич. Но зять уловил нерасположенность тестя, стал звать Зинку жить самостоятельно, отделиться от родителей.
Снимем комнатку и жить будем как все, Зинуля. Я уже подыскал жилье. Давай перейдем, а? Сами себе хозяева
Разве здесь нам места не хватает? В доме пустые комнаты, а мы в люди Отец осерчает, строгий он. Как ему скажем?
Гоша на время умолкал, избегая этой темы в разговорах. Вел он себя в доме Зотовых тихо. Деньги зарабатывал неплохие и все приносил Зинке, бросал их в верхний ящик комода распоряжайся, мол. Зинка пересчитывала деньги, раскладывала на несколько тощих пачек, шевеля губами, прикидывала, куда и сколько выделить.
На восьмой месяц после свадьбы родила Зина дочку. Но событие это видимых перемен в дом Зотовых не принесло. Иван Корнеевич спустя неделю после того, как вернулась Зина из роддома, выбрав момент, когда дома не было ни Гошки, ни Анны Петровны, вытащил из-за стеклянной рамки с фотографиями, висевшей на стене, завернутую в газетный обрывок пачку десятирублевок, пересчитал их, приоткрыл дверь в комнату Зины, спросил:
Войтить хочу, не кормишь дитенка?
Входи, папа, спит Алька.
При старой жизни крестины в таких случаях полагались. Да вы теперь иначе понимаете все. Тут вот тебе, Иван Корнеевич помолчал, замешкался, словом, деньги возьми от меня. Купи, что надо.