Так я и сделал, не упустив почти ничего из своих слов и действий, не считая нескольких мелочей. Так, я не стал упоминать Мурлыку, миссис Байноу и орхидеи, а также умолчал про то, что видел, как миссис Байноу упала. Закончил я тем, что рассказал о том, как прошел пешком от Св. Томаса до Мэдисон-авеню, откуда доехал на такси домой.
Вот и все, сказал я, откидываясь на спинку стула. Теперь мне понятно, почему вы пришли к нам вместо того, чтобы вызвать меня к себе. Естественно, вас интересует мой фотоаппарат, и я вас вполне понимаю и оправдываю.
Я развернулся, взял со стола «центрекс» в кожаном футляре с ремешком и снова повернулся к Кремеру.
Вот он. Если хотите забрать его с собой, то попрошу расписочку.
Кремер заявил, что он безусловно хочет забрать его с собой, так что я подвинул к себе пишущую машинку, быстро напечатал расписку, которую Кремер и подписал. Я уже спрятал ее в ящик стала, когда Кремер заявил, что в своих показаниях, которые я подпишу, я должен упомянуть о том, что переданный ему фотоаппарат тот самый, который я использовал на съемках во время пасхального шествия. Я пообещал, что непременно упомяну. Когда я обернулся, то увидел, что Кремер снова пожирает меня глазами.
Насколько близко ты знаком с Джозефом Херриком? спросил он.
Не слишком близко. Знаю, что он вот уже несколько лет служит фоторепортером в «Газетт». Несколько раз я встречал его, вот и все.
А знаешь ли ты тех двух мужчин с фотоаппаратами? Или женщину?
Нет. Никого прежде и в глаза не видел. И не знаю, как их зовут.
Был ли ты знаком с миссис Байноу?
Нет. Ни разу ее не видел.
Ты там был не для того, чтобы сфотографировать ее?
Ее? Нет.
Тогда что ты там делал?
Я развел руками.
Фотографировал пасхальный парад. Как и десятки тысяч моих добропорядочных сограждан.
Но отнюдь не все твои сограждане караулили возле церкви Святого Томаса. Понимаешь, Гудвин, судя по всему, отравленной иголкой выстрелили из механизма, спрятанного в одной из фотокамер, нацеленных на миссис Байноу. Ты наблюдательный. Не заметил ли ты чего-нибудь необычного в каком-либо из фотоаппаратов?
Нет. Я еще подумаю, но уверен, что ничего необычного не заметил.
А что-нибудь странное в поведении кого-либо из четверых людей с фотоаппаратами?
Нет. Но обещаю еще подумать. Дело в том, что я и сам снимал, поэтому не слишком обращал внимание на остальных.
Кремер недовольно крякнул. Он еще некоторое время смотрел на меня, потом перевел взгляд на Вулфа.
Все-таки я скажу, произнес он. Признаюсь, почему пришел к вам сам, вместо того чтобы вызвать Гудвина с его фотокамерой к нам, в управление. Дело в том, что к жакету миссис Байноу была приколота орхидея. Особая орхидея, по словам мистера Байноу. Во всем мире есть только одно такое растение, и оно находится в его собственности. И вот, в то время как женщина билась в судорогах на тротуаре, из толпы выскочил какой-то тип, сорвал у нее с груди орхидею и бросился наутек. Он, конечно, не всадил в миссис Байноу иголку женщина уже умирала, но суть не в этом. Суть в том, что вы помешаны на орхидеях, а Гудвин околачивался поблизости. Одни лишь орхидеи или присутствие одного лишь Гудвина я готов был бы посчитать совпадением, но орхидеи же плюс Гудвина не могу. Вот почему я здесь. Я хочу знать, можете ли вы сообщить мне что-нибудь в связи с этим, и еще хочу задать несколько вопросов.
Вулф поджал губы.
Возможно ли, начал он, что вы намекаете на то, что орхидеями овладел мистер Гудвин?
Нет. Я прекрасно знаю, что это не он. У меня есть описание злоумышленника. Но вы сами знаете, что случается, когда либо вы, либо Гудвин оказываетесь в радиусе хотя бы мили от места убийства, а тут у нас не только Гудвин, но и орхидеи. Что вы можете мне сказать?
Только одно. Я прошу вас уйти из моего дома.
Только после того, как я услышу ответы на свои вопросы. Кремер пригнулся вперед. Известно ли вам что-нибудь о человеке, который сорвал орхидею с груди миссис Байноу?
Вулф оперся ладонями о край письменного стола, отодвинул кресло и грузно встал.
Мистер Кремер, холодно произнес он, по части умения наносить оскорбления равных вам нет. Под предлогом расследования убийства вы вторглись в мое жилище с абсурдным намерением изобличить мою причастность к краже цветов.
Он вышел из-за стола и зашагал к двери, но на полпути остановился.
Если бы вы хотели расспросить меня в связи с этим убийством, я бы остался и выслушал вас. И даже ответил бы. Я не был знаком с миссис Байноу и не знаком ни с кем, кто бы знал ее или что-либо, имеющее отношение к ее смерти. Более того, я не располагаю никакими сведениями, которые могли бы пролить свет на тайну ее убийства. Поскольку вы полагаете, что иголкой выстрелили из устройства, спрятанного в одной из фотокамер, я добавлю также, что, за исключением мистера Гудвина, не знаю ровным счетом ничего ни о ком из тех, кто находился возле церкви с фотокамерами. Мистер Гудвин уже рассказал вам о том, что он видел и делал. Если вы не унимаетесь и по-прежнему хотите изводить его вопросами, а он готов вам уступить, то, пожалуйста вот он.