Сядь, родной, ответил мистер Квин.
Кларк сел и принялся изучать свои ногти. Дверь открылась, и он вскочил. Но это оказался какой-то линялый тип без лица, судя по всему первый секретарь.
Мистер Квин, прошу: мистер Батчер готов вас принять, сообщил он.
Мистер Квин победительно улыбнулся. Первый секретарь еще больше побледнел, второй секретарь намеревалась упасть в обморок, Кларк вытер со лба пот.
Как мило с его стороны, пробормотал мистер Квин и шагнул во владения первого секретаря. Да, именно так я себе это и представлял. Образец безвкусицы. Кстати, каков здесь этикет? При встрече надо приложиться к царственной руке вашего босса или достаточно будет глубокого поясного поклона?
Пинок в зад самое оно, камрад, произнес кто-то покаянно.
Мистер Квин обернулся на голос. В дверном проеме стоял молодой человек, подняв в приветствии руку. На нем были потерявшие товарный вид брюки, открытые сандалии на босу ногу и расстегнутая у ворота рубашка в клетку. В руке он держал дымящуюся глиняную трубку, пальцы были выпачканы чернилами, а щеки покрывала трехдневная щетина.
Я полагал... начал мистер Квин.
Бросьте, я, конечно, того стою, прервал его Вундеркинд. Ну что, будете меня ругать или мы сначала поговорим о делах?
Квин сглотнул.
Вы и есть Батчер?
Каюсь. Слушайте, это, конечно, была самая дурацкая штука из всего, что может случиться в Голливуде, но зато здесь столько красоток! И он крепко пожал Эллери руку. Привет, Кларк. Ты агент Квина?
Да, мистер Батчер, ответил Кларк. Да, сэр.
Тогда входите оба, сказал Вундеркинд и пропустил их вперед. Квин, не обращайте внимания на эту иллюзорную роскошь. Мне она и самому поперек горла. Этот особняк строил старина Зигмунд без перерыва на обед и отбросив все каноны. Но свою берлогу я постарался сделать приемлемой для работы. Входите же.
Эллери чуть было не сказал: «Да, сэр». Просто вошел. И онемел. Тут все было против правил!
Этот Батчер, зеленоглазый, рыжий, с мальчишеской улыбкой и с великолепным пренебрежением к одежде, Батчер выглядел как вполне обычный человек. А ведь это было божество из божеств! И, судя по фасаду дома и по убранству приемной, всякий ожидал бы продолжения знойной восточной роскоши, с гобеленами, изразцами, драгоценным инкрустированным деревом. Однако в кабинете на окнах не было штор, стены облицованы простой сосной, большой стол, на котором виднелись царапины, оставленные туфлями для гольфа, и следы от сигарет, стоял в окружении глубоких, мягких кресел; по комнате там и сям высились стопки желтой бумаги с неразборчивыми каракулями, снятые на мимеографе копии сценариев, коробки с фильмами, по стенам висели фотографии; книги на полках явно прошли не через одни руки; на столе гордо возвышалась видавшая виды пишущая машинка. Рядом стоял набитый бутылками небольшой переносной бар.
Надо было видеть, как я выдирал отсюда весь хлам! сказал жизнерадостно Вундеркинд. Ну, ребята, садитесь. Выпьете?
Это не по правилам, простонал мистер Квин, падая в кресло.
Что такое?
Он говорит,
ему душно, встрял Алан Кларк.
После того, как с ним поступили, ничего удивительного, сказал молодой человек и стал распахивать окна. Квин, как насчет виски? Сразу станет хорошо.
Лучше коньяку, ответил мистер Квин слабым голосом.
Коньяк! Вундеркинд обрадовался. Сразу видно, что вы не следите за своим здоровьем. Коньяк поначалу расширяет сосуды, но потом они резко сужаются. Квин, ты не боишься тромбоза? И тем не менее знаете, что я сейчас сделаю? Открою пару бутылок «Наполеона» стодвадцатипятилетней выдержки, я их храню себе на свадьбу. Но для друзей!..
Мистер Квин уже был не рад, что попросил коньяку. Пока метался между предубеждениями и Вундеркиндовой ухмылкой, искуситель взял бутылку и разлил золотистый напиток в пузатые рюмки. О, дивный аромат!
Н-нет, за тебя, возразил мистер Батчер.
Солнце дружелюбно заглядывало в окна, кабинет режиссера киностудии «Магна» был сплошное дружелюбие, коньяк чистое благословение для дружбы, и сами они к этому времени стали закадычными друзьями.
Батчи, малыш, то б'ла моя вина, покаянно твердил мистер Квин.
Нет-нет, дружище Эл, этт... я виноват, бил себя в грудь мистер Батчер.
Кларка Батчер уже выпроводил. Уходил он в тревоге, поскольку о методах работы Батчера в Голливуде слагались легенды, и Кларк, как совестливый агент, не хотел оставлять своего клиента наедине с этим магом.
Опасался он не напрасно его клиент уже готов был умереть за дело «Магны».
Батч, че ж эт я прр т'бя так думал? со слезами на глазах произнес мистер Квин. Я-то думал, ты ф-форменная, законченная гнида.
А я и есть гнида, ответил Батч. Че ж удивляться, что люди думают, Голливуд это дерьмо... Такой прокол! Я буду посмешищем. Все надо мной будут смеяться.
Мистер Квин схватил в горсть свою рюмку, встал и заявил:
Покажи мне первого, кто засмеется, я ему врежу в морду!
Ты настоящий друг.
Батч, никто же не знает! Вот мы и Алан Кларк. А больше никто! Мистер Квин щелкнул пальцами. Черт поб'ри, вот Кларк и разболтает.
Наверняка! А то ты не знаешь, все агенты крысы. Да пошли они...