Рене, будучи не в состоянии победить свое нетерпение, подошел к нему. Тот, не глядя, повернулся спиной и самым нелюбезным тоном проговорил:
Сию минуту.
Я пришел узнать, сударь начал Рене.
Сию минуту, еще недовольнее повторил чиновник.
Нетерпение Рене еще больше увеличилось, но он понял, что не выиграет ничего, рассердившись, и сдержался.
Чиновник медленно уселся на табурет и еще медленнее вынул книгу, как бы чувствуя удовольствие в том, чтобы дать понять свое могущество. Затем взял перо, внимательно осмотрел его кончик и наконец не глядя на посетителя, спросил:
Что вам надо?
Я желаю знать, где жила одна особа, о смерти которой я прочел вчера в газетах.
Это не мое дело, грубо ответил чиновник. Отправьтесь в бюро справок.
Механик, который не отличался особенным терпением, сжал кулаки.
Но, сударь, резко сказал он, при
некоторой любезности вы могли бы сами дать мне эту справку, так как чиновник из бюро справок придет к вам же за тем, что мне надо. Поэтому, прошу вас, избавьте меня от долгого ожидания; у меня не так много времени, как у вас.
Резкий тон Рене подействовал на чиновника; он поднял голову и в первый раз решил взглянуть в лицо своему собеседнику, физиономия которого была далеко не любезна. Он сейчас же понизил тон и спросил:
О ком вы желаете справиться?
Об Абеле-Фредерике Леруа.
Когда сделано заявление о его смерти?
Этого я не знаю. Я прочел о его смерти вчера в вечерней газете, так что, по всей вероятности, заявление было сделано третьего дня или вчера утром.
Чиновник, не говоря ни слова, перелистывал открытую перед ним книгу.
Вот, сказал он наконец. Абель-Фредерик Леруа, сын Поля Леруа и Анжелы Симоне, его супруги
Да, это самое! воскликнул Рене, сердце которого сильно забилось.
Чиновник продолжал:
Покойный жил на улице Нотр-Дам, 19.
Благодарю вас.
К вашим услугам.
Рене вышел и, поспешно позвав фиакр, приказал ехать на улицу Нотр-Дам.
«Сомнение невозможно, думал механик. Это Абель, сын моего благодетеля. Бедная мать! Бедная Берта! Я не решусь заговорить с ними сегодня о печальной жертве юридической ошибки, так как это еще больше усилит их горе»
Фиакр остановился.
Механик выглянул из окна, вышел из фиакра и подошел к дому. Привратница разговаривала на пороге с соседкой.
Это большое несчастье, говорила она. Они люди небогатые, но самые лучшие из жильцов.
Мадам Леруа здесь живет? спросил, кланяясь, Рене.
Леруа? повторила привратница. Не знаю.
Как! Не знаете?
Никогда не слышала.
Но мне кажется, так зовут мать молодого человека, которого хоронят сегодня.
Мать бедного покойника зовут мадам Монетье.
Тогда Рене вспомнил, что вдова изменила свое имя.
Ах! Я не знаю, о чем думал, я хотел сказать Монетье.
Да, но вы приехали слишком поздно. Его уже везут на кладбище.
На какое?
Монпарнас.
Мадам Монетье жила вместе с сыном?
Да, сударь, с сыном и дочерью. Они обе были в таком отчаянии, что на них больно смотреть. Надо иметь каменное сердце, чтобы не пожалеть их. Что с ними будет? Они жили на то, что зарабатывал покойник, а теперь, когда он умер, прохворав два месяца, у них не должно много остаться. Тем более что и похороны стоили немало.
Эти слова вызвали слезы на глазах Рене. Он отошел, чтобы скрыть их, и затем снова сел в фиакр.
Куда прикажете? спросил кучер.
На кладбище Монпарнас. Да скорее, я дам хорошо на водку.
Подобное обещание всегда оказывает действие.
Не прошло и десяти минут, как фиакр остановился перед открытой решеткой кладбища. Рене вышел и спросил у сторожа:
Привезли ли тело Абеля Леруа?
Нет еще, сударь, мы ждем его с минуты на минуту.
Механик поблагодарил и остался ждать. Прогуливаясь перед воротами кладбища, он встретился с тремя мужчинами, которые также прохаживались взад и вперед.
Это были Тефер и два агента.
Рене не обратил на них никакого внимания.
В назначенный час тело Абеля Леруа было вынесено из дома в сопровождении пятидесяти человек, большая часть которых была рабочими и служащими завода, где молодой человек занимал место старшего механика.
Сам хозяин тоже явился на похороны.
Жильцы дома и несколько соседок, с которыми Анжела и Берта обменивались иногда двумя-тремя словами, дополняли шествие.
Нет надобности говорить, что Этьен Лорио сопровождал несчастных женщин. Он не старался их утешать; он дорого бы дал, чтобы мать и дочь не провожали покойника.
Мадам Леруа сначала казалась спокойной, но спокойствие это было только внешнее; она была как бы в лихорадке, глаза ее то пристально глядели в одну точку, то блуждали, как у безумной.
Когда гроб подняли, Анжела не могла больше скрывать свою печаль.
Берта рыдала, ломая руки
Ровно в восемь часов к решетке кладбища с трех различных сторон подошли трое мужчин.
Последний сделал знак остальным подойти.
Что прикажете? спросил один из них.
Тефер ответил:
Все очень просто: вы поместитесь по правую сторону ворот, а я по левую, вы будете ходить взад и вперед, стараясь не обращать на себя внимания, но в то же время не теряя меня из виду. Ко мне подойдет господин с кладбища. По всей вероятности, он будет идти следом за тем, которого мы должны арестовать. Я подойду к последнему, и, как только вы увидите, что я разговариваю с ним, вы подойдете к нам так, чтобы отрезать ему путь к отступлению.