Собрат Диккенса по журналистике Джордж Огастес Сала находил подобный энтузиазм преувеличенным. У него вызывала неприятие «странная, нездоровая, можно сказать, склонность [Диккенса] к дружескому общению с полицейскими Впечатление такое, что он пребывает едва ли не в кругу своих и всегда готов беседовать с ними.» Что ж, детективы, подобно Диккенсу, вышли из рабочих низов, поднялись по социальной лестнице и теперь испытывали необыкновенное возбуждение от причастности к ритму городской жизни. Джек Беннет отмечает в своей пародии на мемуары «Том Фокс, или Откровения детектива» (1860), что детектив имеет более высокий статус, чем обыкновенный «коп», так как он лучше образован и «гораздо более интеллектуально развит». Детектив погружался в тайны и высшего общества, и городского дна и, имея столь широкий опыт общения, вырабатывал методы работы прямо на ходу, применительно к обстоятельствам.
Иногда эти методы вызывали неудовольствие. В 1851 году Уичер, поймавший на Молле двух грабителей банков, не избежал обвинений в «шпионстве» и провокациях. Дело в том, что, пересекая в мае того года Трафальгарскую площадь, Уичер заметил «старого знакомца», некогда осужденного на каторжные работы в Австралии, а теперь, видимо, вернувшегося благодаря досрочному освобождению в Лондон. Вместе с другим уголовником он сидел на скамейке прямо напротив Вестминстерского банка. На протяжении последующих нескольких недель Уичер совместно с напарником наблюдали, как эта парочка обхаживает банк. Это продолжалось до 28 июня, когда полицейские схватили преступников на месте преступления, прямо с добычей. «Таймс» осуждала детективов за то, что они дали преступлению свершиться, вместо того чтобы пресечь его в зародыше. «Всеобщее восхищение мастерством и хитроумием детективов, по-видимому, и объясняет то, что они не столько предотвращают преступления, сколько распутывают их», сетовал один журналист, намекая на то, что репутацию детективам создали люди уровня Чарлза Диккенса.
Диккенс запечатлел своих новых героев в образе инспектора Баккета из романа «Холодный дом» (1853) бесспорного в то время лидера среди литературных персонажей подобного типа. Мистер Баккет «весьма примечательный незнакомец, окутанный атмосферой таинственного величия». Первый детектив, появившийся в английском романе, Баккет сделался мифологической фигурой своей эпохи. Он возникал то здесь, то там и перемещался с места на место подобно призраку или облаку: «Фактора времени или места для мистера Баккета не существует», он наделен способностью «приспосабливаться ко всему». В какой-то степени герой Диккенса напоминает детектива-любителя, фокусника-интеллектуала Огюста Дюпена, созданного воображением Эдгара Аллана По двенадцатью годами ранее.
Прототипом Баккета был, вполне вероятно, Чарли Филд, приятель и начальник Уичера. С литературным двойником его объединяли толстый указательный палец, простецкий юмор, умение ценить «красоту» своей работы и счастливая уверенность в собственных силах. Впрочем, отчасти Баккет напоминает и самого Уичера. Подобно Уичеру, каким тот возник в вестибюле самой лучшей гостиницы Оксфорда, Баккет «на первый взгляд не отличался чем-то особенным», кроме, пожалуй, своей способности появляться словно из ниоткуда, «на манер привидения» Это был «крепко сложенный, немолодой, степенный на вид мужчина с пронзительным взглядом, одетый в черный костюм», внимательно приглядывающийся и прислушивающийся к тому, что происходит вокруг, и сохраняющий при этом выражение лица «столь же неизменное, как траурный перстень у него на мизинце».
На протяжении сороковых пятидесятых годов Уичер работал, целиком полагаясь на ловкость рук и живость ума. Он имел дело с преступниками, постоянно менявшими обличье и умевшими чудесным образом растворяться во тьме улиц и переулков. Он шел по следу мужчин и женщин, подделывавших банкноты, подписи на чеках, платежные поручения, менявших имена с такой же легкостью, как змея сбрасывает кожу. Он специализировался на аферистах жуликах и карманниках, одевавшихся на манер благородных господ. В таком обличье они ловко и незаметно надрезали ножом карманы или действовали с помощью булавки от галстука, завернутой в надушенный платок. Они шныряли по театрам, торговым центрам, развлекательным учреждениям вроде Музея восковых фигур мадам Тюссо или Лондонского зоопарка. Самый большой урожай они собирали во время массовых мероприятий скачек, сельскохозяйственных выставок, политических митингов, прибывая на них вагонами первого класса и сливаясь