Но и без того пилигрим был очень болен. Вульфстан торопился и к тому времени, когда распахнул дверь лавки, уже задыхался и, согнувшись пополам, держался за бок. Тусклый свет и собственная слабость не позволили старому монаху в первый момент разглядеть, есть ли кто за прилавком.
Да хранит вас Бог, с трудом проговорил он. Ответа не последовало. Николас! Люси!
Звякнула шторка из бусин, закрывавшая проход на кухню, и кто-то вошел в лавку.
Брат Вульфстан! Люси Уилтон подняла крышку прилавка и взяла Вульфстана за руку. У вас ужасный вид. От нее пахло морозным воздухом. И руки как лед.
Монах осторожно выпрямился.
Вы были в саду. Он сам удивился нетвердости своего голоса и одышке. Значит, не рассчитал силы.
Мы хотели укрыть розы соломой до снега. Люси Уилтон поднесла к его лицу спиртовую лампу, и он заморгал от света. Пойдемте на кухню, к огню. У вас горят щеки. В другой раз если будете так торопиться, то сердце может не выдержать.
Вульфстан последовал за хозяйкой на кухню, где, поблагодарив, уселся на скамью перед очагом. Переведя дух, он улыбнулся миссис Уилтон, согревавшей его душу красотой, мягкостью нрава и учтивостью. За такую дочь было бы не стыдно, даже появись она при королевском дворе, монах в этом не сомневался. Сэр Роберт просто старый болван.
Люси протянула ему чашку подогретого вина.
Итак, что привело вас в такую погоду? К чему эта спешка?
Он рассказал о причине своего визита.
Это тиф. Выхаживаете воина?
Бывшего воина. Судя по его седой бороде и печали во взгляде, дни доблести для него давно в прошлом. Вульфстан перевел взгляд с ее доброго лица, полного участия, на дверь, выходившую в сад. Не хотелось бы отрывать Николаса от работы. Может быть, ты сама знаешь подходящую смесь?
Николас пока не доверяет мне решать такие вопросы.
Боюсь показаться надоедливым, но этот человек очень болен.
Отдохните здесь, а я пока приведу мужа.
Люси помогала мужу управляться в лавке, что само по себе было вполне обычным делом. Жены, как правило, изучали ремесло мужей, работая бок о бок с ними. Но ученичество Люси было официально закреплено бумагами Николас таким образом обеспечил ей будущее. Старше жены на шестнадцать лет и не отличаясь крепким здоровьем, он очень тревожился о том, какая судьба ее ждет после его ухода из жизни.
Вообще-то, взглянув на ее прекрасное лицо, любой человек сделал бы резонный вывод, что она повторно выйдет замуж и, возможно, найдет себе лучшую партию, более подходящую ей по положению. Ведь Люси была дочерью сэра Роберта Д'Арби, владельца поместья Фрейторп Хадден; она могла бы выйти за какого-нибудь не слишком знатного лорда. Если бы только ее мать не умерла, когда Люси была совсем маленькой, так бы и случилось. Но со смертью прекрасной Амели сэр Роберт перестал интересоваться судьбой своего единственного ребенка. Он отослал девочку в монастырь, где Николас ее и увидел, после чего поклялся освободить красавицу для жизни, более подходящей ее характеру. Вульфстан симпатизировал Николасу Уилтону за все, что тот сделал для Люси. В конце концов, аптечная лавка послужит лучшим наследством, чем имущество, которое она могла бы получить, став вдовой лорда. Лавка обеспечивала ей независимость.
Вошел Николас, потирая руки и встряхивая волосами.
Снег в этом году припозднился, зато теперь валит вовсю!
Его худое лицо раскраснелось от холода, светлые глаза сияли. Аптекарский огород был его страстью.
Вы закончили с розами? поинтересовался Вульфстан. У них был общий интерес садоводство. И обоих отличали глубокие знания целебных трав.
Почти. Николас уселся, вздохнув от приятной усталости. Люси
говорит, у вас какой-то пилигрим слег от тифа.
Именно так. Он очень плох, Николас, страшно слаб и постоянно дрожит.
Когда с ним случился прошлый приступ?
Пять месяцев назад.
Последовали еще вопросы, аптекарь хмурился и кивал.
Когда он только появился, голова у него была ясная?
Абсолютно ясная. Пока я занимался его ранами, он иногда расспрашивал о жителях Йорка. Во время французской кампании ему как-то пришлось сражаться рядом с сэром Робертом.
Люси вскинула взгляд, но не изменилась в лице. Она не питала к своему отцу почти никаких добрых чувств.
И вот что странно, продолжал Вульфстан. Он был в недоумении, когда я сказал, что вы, Николас, заняли место своего отца, став хозяином лавки. Он настаивал, что вас нет в живых.
Вот как? прошептал Николас.
Люси перекрестилась.
Позже Вульфстан припомнил, что именно с этой секунды Николас переменился. Аптекарь начал задавать вопросы, которые, по мнению монаха, не имели особого значения для диагноза: Николаса интересовало, как зовут пилигрима, как он выглядит, какого он возраста и зачем пришел в аббатство Святой Марии; наконец, навещает ли его кто-нибудь.
Вульфстан был краток в своих ответах. Пилигрим пожелал остаться безымянным; о своем доме или семье ни разу не упоминал; седовласый, высокий, с воинской выправкой, даже в болезни. Никто его не навещал, хотя он знал кое-кого из поместья Фрейторп Хадден. И, видимо, был знаком с Николасом.