Оставьте меня, пацаны, оставьте! Я со своими выйду!
После того как всех раненых вывезли и в палате остался один Кабан, с больницы сняли охрану. Кабан по этому поводу не тревожился от кого тут его охранять, от медсестер? Весь следующий день 25-го числа он прождал гостей с заставы пацаны обещали принести блок сигарет и сухпаек, потому
как кормили в больнице плохо, точнее, то, что давали, едой назвать сложно: так, какая-то жижица на первое, ложка непонятной каши вместе с котлетой из хлеба на второе, особо не попразднуешь. Но Кабан не ощущал голода, он ощущал боль, только сигареты доставляли ему удовольствие. «Сигарета-сигарета, ты одна не изменяешь! Я люблю тебя за это, ты сама об этом знаешь!» мысленно напевал он дворовую песенку, когда уже очень захотелось курить. В обед забежали пару человек, но обещанных сигарет не принесли, оставили только пару штук, чтобы уши не повяли. Бойцы долго не засиделись, на все вопросы Кабана отвечали неопределенно, было видно, что очень спешат и сами ничего толком не знают: все збройники ушли, нацгвардия ушла, у заставы команды отходить нет, поэтому бойцы рассредоточились по периметру, заняв стратегически важные точки вот и все, что они могли сказать. После капельницы Кабан заснул и проснулся только под вечер. Глянул на тумбочку, с трудом, через боль, пошарудил рукой по тумбочке и в верхнем ящике блока сигарет нигде не обнаружил. Зато с удивлением обнаружил, что в палате снова не сам две пары настороженных глаз внимательно наблюдали за ним.
Привет, зема.
«Странно так здороваются, не по-нашему».
Привет.
Ты погранец?
Ага, контрактник. С Харьковской заставы. Люди Кабану сразу не понравились, и он решил рассказать о себе что-нибудь нейтральное и незатейливое. Вот вчера зацепило, то ли минометный осколок, то ли стрелковым. Там бой шел на перекрестке, а мы на заставу отходили, как попало, ума не приложу
Да нас самих там накрыло. Мы в колонне шли, из России, должны были вашей заставе отход закрыть со стороны Кутейниково, окружить, а вместо этого сами в переплет попали.
А вы откуда сами? Кабан напрягся.
Ну, Петруха из Ростовской области, а я из Донецка, зови меня Ильич. Позывной такой.
Это в честь Ленина, что ли?
Ну а в честь кого же! А у тебя какой позывной?
У меня нет позывного. Мы же контрактники, у нас все по именам и фамилиям, Серегой меня зовут. Кабан подумал, что, может, зря он свой «макаров» вчера пацанам отдал, может, пригодился бы сейчас?
Ну, будем знакомы, зема. Я из ополчения «дэнээр», подался вот на старости лет в войнушку поиграть, да не повезло ехал на «газоне» и прямо под жопу гранатометом дало, весь зад разорвало, теперь вот на животе только лежать могу, маюсь.
А меня под подбитым укропским бэтэром достало, отозвался Петруха. Ему, как и Ильичу, было под полтинник, не меньше. Гранату поймал, все плечо порвало и спину осколками.
Он из «Русской православной армии», идейный борец с фашизмом.
Ага, неуверенно отозвался Кабан.
В больничку сюда ваши же нас и привезли, смилостивились.
Фашисты есть фашисты, не в тему вставил Петруха.
Колонна у нас большая шла, разговорился Ильич, сорок единиц. Так укропы расфигачили больше половины, до пятидесяти «двухсотых» у нас, при нас считали. Думаю, нас специально свои же и подставили, слили, как пушечное мясо, чтобы обозначить, где укропы затаились. Видал, как по нам с той стороны минометами свои же шарахали?
Петруха тяжело вздохнул.
«Неплохо, неплохо мы поработали, думал и радовался Кабан, еле сдерживая улыбку, нужно только держаться, не выдавать себя на всякий случай, может, еще что-нибудь расскажут».
А нас из-под Харькова сюда перекинули, на «Успенку», на пропускной пункт. Поток людей, говорят, увеличился, нужно усиление, не успевают паспорта проштамповывать. А тут такое шальное в живот залетело.
Людей правильно сделали, что предупредили и эвакуировали сейчас большая операция начнется по освобождению Донбасса от оккупантов, мирных нужно поберечь.
Да, добавил Петруха, ты правильно мыслишь, Ильич. Война закончится, здесь будет Новороссия, люди вернутся, будут сеять хлеб, растить детей
У вас закурить нету?
У нас ничего нету. У меня вот даже ползадницы нету, пошутил Ильич.
«М-да, подумал Кабан, интересная история. Когда же мне сигарет принесут?»
Наговорившись, после уколов Ильич и Петруха заснули. Кабану еще больше захотелось курить, он достал из-под подушки телефон, чтобы позвонить на заставу и узнать, что происходит, но мобильная связь по-прежнему лежала, телефон молчал
и только показывал время: 17.58.
Можно? в палату, приоткрыв дверь, заглянула медсестра.
«О, та самая, что на операции сигарету мне курила», вспомнил Кабан. Невысокого росточка, полненькая, аккуратненькая, круглое личико со вздернутым носиком, русые волосы, светлые глаза. Симпатичная девчонка.
Меня Нюсей зовут.
Сережа, можно Серый. У тебя сигаретки не найдется? спросил Кабан самое главное.
Найдется, только здесь курить не нужно, сегодня я на дежурстве. Главный, если запах услышит, то и тебе выпишет, и мне по самое не хочу. Серый, в Амвросиевку полчаса назад сепары зашли!