Как наставница и обещала, привела она ученика в маленький храм многорукой Каннон, до боли похожий на тот, что стал мне приютом на несколько ночей. Даже его смотритель, монах, худой и носатый, словно тэнгу, показался родным братом человека, разрешившего мне переночевать под кровом богини. Поджарый, с длинными черными волосами, маленькими темными глазами, как будто бы косящими сразу и налево и направо. Возраста по людским меркам неопределенного от двадцати пяти и до шестидесяти. Что, тоже ёкай? Ворон, каркающий на окружающих с конька высокой храмовой крыши, на то прозрачно намекает.
Малыш, перед тобой достопочтимый Карасу Сюгэцу, мой должник, не снимая маски, представила монаха наставница.
Точно тэнгу! Тут мы с прежним Макото оказались солидарны. Имя храмового служителя означает «Осенняя луна ворона». Куда уж больше намекать. Да и выглядит монах очень по-вороньи.
Карасу-сенсей. Так ты будешь звать меня, Уголёк, голос у мужчины оказался под стать внешнему образу. Не слова, а резкое карканье.
У меня уже есть наставница! возмутился Макото. Хотя стоит признать, что поучиться у ворона-ёкая было бы заманчиво. Их племя в сказках Амацу-самы всегда являлось могучими воинами. Какой мальчишка не представляет себя непобедимым бойцом? Вот и он, бывало дело, найдя подходящего размера палку, воображал себя самураем и шел воевать с колючками. От посоха юноша увернулся почти машинально. Привык уже к манере старухи. Еще пару лет и той придется постараться, чтобы его ударить.
А вот от оплеухи Карасу уйти было невозможно. Макото рухнул, как подкошенный.
Я не смогу сделать из тебя бойца, ты не воин, Уголек. Но я научу тебя казаться таковым. И покажу, как не умереть, если повстречаешь того, кто попытается забрать твою жизнь. Это случится. Мне сверху видно.
Прозвучало чуточку обидно, но с совсем уж детскими амбициями Макото давно уже расстался. Не собирается он становиться воином и почем зря во имя господина жизнью рисковать. У него вообще господина не будет!
Веди себя хорошо, малыш, на прощание напутствовала его Амацу-сенсей. А то этот старый садист возьмет свой бокен и выбьет из тебя всю дурость.
Юноша вёл себя очень хорошо. Образцово-показательно. Не огрызался с новым наставником, не трогал его кошелек, не отлынивал от порученных работ по уборке и потому был бит тяжелым деревянным мечом за неделю всего трижды. За то, что воровал у прихожан храма. За воровство у городских стражников, нет-нет, да и проходивших мимо. И за то, что пытался
отлучиться ночью к симпатичной купеческой дочке, живущей неподалеку. Как Карасу-сама это всё узнает? Парень был полностью уверен, что никто не видел, как он срезал кошелек с пояса у стражника или запустил руку в котомку паломника, зашедшего поклониться богине Каннон.
Да и из храма он выбрался, чуть ли не растворившись в тенях, как настоящий шиноби. Почти ушел уже, мечтая поближе познакомиться с соблазнительной Кацуми-тян, каковая ему так намекающе подмигивала при встрече. Увы. Первый же шаг за дверь и откуда-то вне поля зрения ударил бокен под колено. И ведь даже по запаху проклятого тэнгу почуять не удалось, как ни старался. Это все благовония виноваты, ими в храме многорукой всё пропахло. А прихожане все несут и несут ароматические палочки.
Неделя, за ней вторая. Не то, чтобы жизнь в качестве храмового заложника показалась Макото такой уж мучительной. Скорее, скучной. Уроки подражания воинам быстро надоели. Юный лис научился двигаться, как борец, изображать тихую и осторожную поступь лазутчиков, ходить, как самурай, носить доспехи и соблюдать этикет мечника. Всё очень полезно. Но надоело. Амацу-сама свои уроки делала разнообразными, а тут отрабатывай одно и тоже целыми днями. Свободного времени вообще нет. И это при том, что город манит своими тайнами. И девушек еще вокруг столько, а пообщаться поближе ни с одной строгий Карасу не отпускает. Обидно.
Ночью пятнадцатого дня пребывания в Киото, предварительно смирившись с перспективой очередного знакомства с бокеном наставника, Макото совершил еще одну попытку бегства для прогулки. Он, кажется, наконец понял, как его всегда замечали. Многочисленные вороны и другие птицы, постоянно сидящие на крыше храма, шпионили для Карасу. Доказательств тому парень не заполучил, но учтя птиц в своих планах, выбрался наружу в окошко задней комнаты, а затем и перемахнул через забор, убедившись, что ни одна крылатая шпионка за ним сейчас не смотрит.
Все красавицы Киото теперь только его и ждут. Времени, чтобы их охмурять, правда, почти нет. Но есть же квартал красных фонарей! Дорогу туда Макото разузнал заблаговременно. А деньги их он добудет по пути или уже на месте. Остро отточенная с одного края монетка позволяет замечательно срезать кошельки.
Отойти от обиталища проклятого тэнгу он успел не так и далеко, шагов на пятьсот, когда понял началось. В той стороне, где располагался главный храм Инари, мальчишка увидел зарево мощного пожара. Зазвенели на весь город колокола на смотровых башнях, призывая огнеборцев.
Вдруг повеяло чем-то очень знакомым, но не очень близким. Повернувшись по наитию к источнику ощущений, Макото увидел. Узрел! Сияющая серебристым светом огромная белая лиса, размером с тигра и с девятью, сейчас он точно подсчитал, развевающимися позади хвостами перепрыгивала с крыши на крышу, ломая мощными лапами черепицу и направляясь к городской окраине. На ее боках удалось разглядеть несколько отсутствующих ранее подпалин.