Гермиона непроизвольно прикоснулась к ним, вновь воскрешая волнительные воспоминания.
Это был их первый поцелуй с Малфоем. Поцелуй, который она надеялась выкинуть из головы все выходные.
Поцелуй, на который она, не задумываясь, ответила.
И который мечтала повторить.
* * *
К полудню Гермиона поняла: Малфой сегодня не появится. Она не могла объяснить, почему была в этом так уверена, но чувствовала, что он не придёт, а потому перестала ждать, хоть остаток дня и прислушивалась к шагам за дверью кабинета. И хотя она не могла сказать, что страдала от отсутствия Драко, всё же во вторник утром её начало
это волновать. Потому что он вновь не пришёл. И если где-то внутри Гермионе и стоило ликовать, хотя бы потому что таким образом она всё ещё избегала наказания за проигрыш, она не делала этого, чувствуя, что что-то не так.
А в среду она окончательно осознала: Драко сознательно избегал её. Она столкнулась с ним дважды: в лифте утром и за обедом в кафе. И если утром, спеша на работу, она могла списать всё на то, что Малфой попросту её не заметил, то в обед его игнорирование читалось слишком отчётливо. Пройдя мимо неё в министерском кафетерии, Драко даже взглядом её не удостоил, в то время как она собиралась с ним поздороваться. Вместо него ей приветливо и немного сочувствующе улыбнулась Астория. Гермионе ничего не оставалось, как сделать то же самое в ответ. Провожая их обоих взглядом, Грейнджер не верила собственным глазам, но чувствовала, что с каждой секундой дышать становилось всё сложнее.
И злилась! Злилась, и злилась, и злилась на Малфоя.
Как он мог так поступить с ней?
Напыщенный павлин!
Гермиона ни капли не сомневалась, что рано или поздно им придётся поговорить. Один на один, расставив все точки над «и».
* * *
Прогуливаясь неспешным шагом по Косому переулку, Драко не проронил ни слова, полностью погрузившись в ворох собственных мыслей. Астория держалась рядом, не раздражая и не пытаясь завести бессмысленную беседу, за что Малфой был ей, в общем-то, искренне благодарен. Это помогало расставить мысли по полочкам и прийти к весьма неутешительным выводам.
Первое: он трус. Он только что позорно сбежал, бессовестно капитулировал. Стоило завидеть Грейнджер в министерском кафетерии, как тут же стало невыносимо трудно дышать, а беспокойное сердце в груди застучало с такой силой, что отдавало в виски.
Второе: Грейнджер волновала его куда больше, чем он предполагал. Отрицать возникшее между ними влечение, которое слепой только не заметил бы, настолько же глупо и бессмысленно, как дать магглу в руки волшебную палочку. Какой в этом прок? Грейнджер, как оказалось, не только до невозможности заумная голова и до трясучки невыносимый характер, Грейнджер это красивая женщина, которую Драко хотел во всех, мать его, смыслах. В том числе и в самых неприличных.
Признаться, в тот вечер Драко действительно потерял контроль. Он не думал, совсем не предполагал, что Гермиона аппарирует к себе домой и начнёт вести себя так нетипично. От воспоминаний в горле сразу стало сухо. А сердце
Когда же ты успокоишься?
Сердце с новой силой напоминало о новом приступе аритмии. Малфой не планировал оставаться и, уж тем более, он не собирался её целовать. Драко намеревался сближаться с Гермионой постепенно, не преступая черты и не позволяя себе выше дозволенного. В какой момент его идеальный план в одно мгновение полетел к чертям вопрос спорный.
Просто
Драко хотел получить от неё больше, чем Гермиона могла бы ему дать. О, Мерлин, да о каком доверии может идти речь, когда их отношения буквально годами строились на взаимных упрёках друг другу. Несмотря на то, что он был знакомы с Грейнджер, кажется, целую вечность, по факту Малфой не знал о ней ничего. Он понятия не имел, какой предмет в школе она любила больше, где училась после, что предпочитала чай или кофе. Эти мелочи, ничего не значащие и лишённые абсолютно всякого смысла, были почему-то важны. Поэтому, когда Гермиона сказала ему «нет», Малфой не удивился. Слегка разозлился, но не на Гренджер, а на себя за то, что поспешил. За то, что действовал эмоционально и необдуманно.
Ситуация складывалась следующая: Грейнджер проиграла в их пари, что вносило свои коррективы. Теперь же, всякий раз, когда они столкнутся или заговорят, Малфой будет вынужден загадать желание, которое Гермиона просто не сможет проигнорировать. Драко намеренно старался держаться от неё подальше и всячески её игнорировал, потому что стоило им остаться наедине, как хваленое самообладание тут же дало бы трещину. А Малфой, увы, не святой вряд ли сдержится в следующий раз. Ему стоило немалых усилий развернуться и уйти, когда на горизонте маячил знакомый силуэт, прятался за колонну, когда он слышал знакомый стук каблуков. Драко злился, стискивал кулаки до состояния онемения и мысленно уничтожал свой кабинет снова и снова, когда секретарь в очередной раз учтиво произносила, что «мистер Малфой занят на совещании».
Драко искренне ненавидел себя за это. За слабость. За обман. За собственное бессилие, которое ядовитой змеёй расползалось под кожей и жалило, отравляло, издевалось. Иногда Малфой ловил себя на мысли, что это того не стоит. Что всё напрасно. Что это ничто иное, как воспалённая фантазия, банальная блажь. Что «жили долго и счастливо» это не их с Грейнджер случай,