Месяц за месяцем Драко привыкал к столь сложной и много думающей девушке. К её тараканам, привычке засиживаться до утра с книгой. Она требовала от себя и других невозможного и ведь делала, тем самым восхищая его.
Гермиона смирялась с тяжёлым характером Малфоя. Он не боялся откровенно и порой грубо указывать на то, что, по его мнению, неверно. Никогда не лебезил, не прогибался ни перед кем. Но оттого и его нежность была в разы ценнее. Он был честен в ней, пусть и часто сдержан. Со временем он смирился и привык к Живоглоту и даже стал баловать его вкусняшками втайне от своей заи.
На седьмой месяц он настоял на том, чтобы Гермиона переехала к нему, так как слишком привык спать с ней рядом и просыпаться в обнимку. Оказалось, что Малфой готовит отличные завтраки, а Гермиона научилась делать ему капучино с соевым молоком.
Он никогда не подбадривал и не захваливал её, но вёл себя так, будто она заведомо лучшая женщина в мире и это даже не обсуждается. Как будто это само собой разумеющееся, ведь он Малфой, а Малфои выбирают всё только самое лучшее.
Гермиона же единственная, кто смел критиковать его, и единственная, к кому он прислушивался. Она делала его лучше, а он её увереннее.
Они ни разу не признавались друг другу в любви, но это им и не было нужно.
Эволюция их прозвищ достигла своего апогея и завершилась совершенно неожиданно.
Уставший Малфой вернулся поздно и погнал засидевшуюся в библиотеке Гермиону спать. Он быстро уснул, а она ещё дочитывала оставшийся десяток страниц последний главы любимой книги.
Постоянно контролирующий себя Малфой явно был на пределе своих возможностей из-за тяжёлых переговоров. Только во сне он расслаблялся и частично переставал себя контролировать. Гермиона обожала, когда он обнимал её во сне и сильно-сильно прижимал к себе.
В этот раз она едва успела отложить «Историю магии» на прикроватный столик: Драко почти резко, насколько это было возможно для практически спящего человека, накрыл её тело своим. Не открывая глаз, он страстно, болезненно-нежно гладил свою девушку и шептал ей на ушко, изредка играя с ним языком:
Моя сладкая кошечка как же я соскучился
Частые поцелуи и такие горячие прикосновения вынуждали Гермиону прогибаться под его руками, тереться носом о мягкие скулы и шептать в ответ, называя его родным и любимым. После настолько чувственной прелюдии у Гермионы было первое в её жизни занятие любовью с любимым мужчиной.
Она не знала, расскажет ли Драко о том, как он вёл себя этой ночью, не знала, помнил ли он всё или хотя бы частично, что именно вытворял с ней. Но отныне она точно знала, что единственной фамилией, на которую теперь согласна будет поменять свою привычную «Грейнджер», может стать только «Малфой». Если он попросит.