сравниться и которых любили? Неужели же должно думать, что некоторые недостатки в человеке самоуверенность, например, или легкомыслие необходимы для того, чтоб женщина к нему привязалась? Или любовь боится совершенства, возможного на земле совершенства, как чего-то чуждого и страшного для нее?
Софья Николаевна выслушала меня до конца, не спуская с меня своих строгих и проницательных глаз и не разжимая губ; только брови ее изредка морщились.
Почему вы полагаете, промолвила она, помолчав немного, что вашего друга ни одна женщина не полюбила?
Потому, что я это знаю, знаю наверное.
Софья Николаевна хотела было что-то сказать и остановилась. Она, казалось, боролась сама с собой.
Вы ошибаетесь, заговорила она наконец, я знаю женщину, которая горячо полюбила вашего покойного друга; она любит и помнит его до сих пор И весть о его кончине поразит ее глубоко.
Кто эта жещина? позвольте узнать.
Моя сестра, Варя.
Варвара Николаевна! воскликнул я с изумлением.
Да.
Как? Варвара Николаевна? повторил я, эта
Я договорю вашу мысль, продолжала Софья Николаевна, эта холодная, равнодушная, вялая, по-вашему, девушка любила вашего друга: оттого она не вышла замуж и не выйдет. До нынешнего дня я одна про это знала: Варя умерла бы скорее, чем выдать свою тайну. В нашей семье мы умеем молчать и терпеть.
Я долго и пристально посмотрел на Софью Николаевну, невольно размышляя о горьком значении ее последних слов.
Вы меня удивили, промолвил я наконец. Но знаете ли, Софья Николаевна, если б я не боялся возбудить в вас неприятных воспоминаний, я тоже в свою очередь мог бы удивить вас
Я вас не понимаю, возразила она медленно и с некоторым смущением.
Вы точно меня не понимаете, сказал я, поспешно вставая, и потому позвольте мне вместо словесного объяснения прислать вам одну вещь
Но что такое? спросила она.
Не беспокойтесь, Софья Николаевна, речь идет не обо мне.
Я поклонился и вернулся к себе в комнату, достал ладанку, снятую мною с Пасынкова, и послал ее к Софье Николаевне с следующей запиской:
«Ладанку эту покойный мой друг носил постоянно на груди и скончался с нею. В ней находится одна ваша записка к нему, совершенно незначительная по содержанию; вы можете прочесть ее. Он носил ее потому, что любил вас страстно, в чем он признался мне только накануне своей смерти. Теперь, когда он умер, почему вам не узнать, что и его сердце вам принадлежало?»
Елисей скоро вернулся и принес мне обратно ладанку.
Что? спросил я, она ничего не велела сказать мне?
Ничего-с.
Я помолчал.
Прочла она мою записку?
Должно быть, прочитали-с; ихняя девушка к ним носила.
«Недоступная!» подумал я, вспомнив последние слова Пасынкова.
Ну, ступай, промолвил я громко.
Елисей улыбнулся как-то странно и не вышел.
К вам-с начал он, пришла одна девушка.
Какая девушка?
Елисей помолчал.
Вам покойный барин ничего не говорили-с?
Нет Что такое?
Они, как в Новгороде были, продолжал он, трогая рукой притолку, с одной, примерно сказать, девушкой знакомство свели. Так вот эта девушка вас видеть желают-с. Я ее намедни на улице встретил. Я ей сказал: «Приходи; коли барин прикажет, я пущу».
Проси, проси ее, разумеется. Да что какая она?
Простая-с из мещанок-с русская.
Покойный Яков Иваныч любил ее?
Ничего любили-с. Ну и она Как узнала, что барин скончался, оченно убивалась. Девушка ничего; хорошая-с.
Проси ее, проси.
Елисей вышел и тотчас же возвратился. За ним шла девушка в ситцевом пестром платье и с темным платком на голове, до половины закрывавшим ее лицо. Увидев меня, она застыдилась и отвернулась.
Чего ты? сказал ей Елисей, ступай, не бойся.
Я подошел к ней и взял ее за руку.
Как вас зовут? спросил я ее.
Машей, отвечала она тихим голосом, украдкой взглянув на меня.
На вид она казалась лет двадцати двух или двадцати трех; лицо имела круглое, довольно простое, но приятное, нежные щеки, кроткие голубые глаза и маленькие, очень красивые и чистые руки. Одета она была опрятно.
Вы знали Якова Иваныча? продолжал я.
Знавала-с, проговорила она, подергивая кончики платка, и слезы выступили на ее веки
Я попросил ее сесть.
Она тотчас села на край стула, не чинясь и не жеманясь. Елисей вышел.
Вы с ним в Новгороде познакомились?
В Новгороде-с, отвечала она, заложив обе руки под платок. Я только третьего дня от Елисея Тимофеича узнала
о их кончине-с. Яков Иваныч, как в Сибирь отъехали, писать обещались, и два раза писали, а больше не писали-с. Я бы за ними и в Сибирь поехала, да они не хотели-с.
У вас в Новгороде есть родственники?
Есть.
Вы с ними жили?
Я жила с матушкой и с сестрой с замужней; а после матушка на меня прогневалась, да и сестре тесно стало: у них детей много; я и переехала. Я всегда надеялась на Якова Иваныча и ничего не желала, как только его видеть, а они со мной завсегда были ласковы спросите хоть Елисея Тимофеича.
Маша помолчала.
У меня и письма их есть, продолжала она. Вот посмотрите-с.