По пути на НП побывали у Родимцева и Лебеденко, уточнили с ними все вопросы организации и ведения предстоящего наступления.
Эта поездка мне запомнилась и тем, что ночью восточнее Баранува, к моей большой радости, я встретился с моим давнишним близким товарищем командующим 3-й гвардейской танковой армией генералом Павлом Семеновичем Рыбалко. Последний раз мы виделись в районе Тулы в конце лета 1942 года.
Познакомился я с П. С Рыбалко в начале тридцатых годов во время учебы в Военной академии имени М. В. Фрунзе. Уже тогда высокая военная и политическая эрудиция, большой энтузиазм, опыт и огромное трудолюбие выделяли его в число наиболее талантливых слушателей. Он пользовался уважением среди однокурсников, преподавателей и у командования академии. После окончания учебы Павел Семенович длительное время находился в служебной командировке в Китае, где в трудных, специфических условиях оказывал помощь китайским коммунистам в организации Народно-освободительной армии. Незаурядные организаторские способности, глубокие военно-политические знания, высокая партийность помогли Рыбалко хорошо зарекомендовать себя и на военно-дипломатической работе он был военным атташе в Польше в самый трудный, предвоенный период.
В ходе войны Павел Семенович возглавил танковую армию, и до нашей встречи за его плечами уже был ряд успешно проведенных операций: по освобождению Украины, форсированию Днепра, освобождению Киева и Западной Украины, в которых полностью раскрылось его высокое военное дарование. Опережая время, скажу, что наши армии до Дня Победы воевали в составе 1-го Украинского фронта и я имел возможность восхищаться мастерством П. С. Рыбалко в руководстве войсками, его исключительной выдержкой и высокими волевыми качествами.
Наша встреча была хотя и непродолжительной обстановка но позволяла этого, но весьма дружеской и деловой. Рыбалко рассказал коротко о положении наших войск на плацдарме, о том, как его 3-я гвардейская танковая армия буквально вползала в узкий колтувский коридор.
Вот где по-настоящему нам было очень трудно, сообщил Павел Семенович. Возникла железная необходимость войти в прорыв, хотя с точки зрения существующих требований военного искусства условий для этого почти не было.
Рыбалко рассказал мне о том, как развивались события
на львовском направлении. Оказывается, прорыв обороны противника проходил здесь в сложной и напряженной обстановке. Наступавшие войска к исходу первого дня смогли продвинуться только на 35 км. Лишь 60-й армии генерала П. А. Курочкина сопутствовал успех она прорвала оборону в районе Колтува. Для срыва нашего наступления гитлеровцы проводили частные контратаки тактическими резервами, а затем нанесли на участке Колтув, Зборув контрудар силами 1-й и 8-й танковых дивизий и 14-й пехотной дивизией СС «Галиция». В результате этого контрудара им удалось не только приостановить наступление войск 38-й армии, но и потеснить некоторые ее соединения на 23 км.
Создалась угроза срыва наступления на этом направлении. Требовалось как можно быстрее завершить прорыв вражеской обороны. И здесь на помощь общевойсковым армиям пришли гвардейцы 3-й танковой. Для того чтобы изменить обстановку в нашу пользу, она была введена в сражение. Позднее вслед за ней была введена в бой и 4-я гвардейская танковая армия генерала Д. Д. Лелюшенко.
Представляешь, что было в этом районе? продолжал Павел Семенович. На узком, сильно пересеченном и заболоченном участке местности, простреливаемом фланговым артиллерийским и даже пулеметным огнем:, по размытым беспрерывными дождями грунтовым дорогам по одному маршруту друг за другом в прорыв пошли две танковые армии. Этот коридор надолго запомнится не только танкистам, но и всем, кто их обеспечивал
Выслушав его рассказ, я развернул карту и сообщил ему порядок ввода армии и намеченный план действий. Мы тут же рассмотрели вопросы взаимодействия, и он при мне отдал распоряжение командиру 5-го мехкорпуса генералу М. В. Волкову о совместных действиях.
Вернувшись на наблюдательный пункт, я получил информацию из штаба фронта, что фланговый удар немецких войск на Баранув провалился. Обе группировки (тарнобжегская и мелецкая) понесли значительные потери и отброшены за Вислу и Вислоку. Но эта неудача не остудила горячие головы гитлеровского командования. Оно решило идти напролом. В район Хмельник, Буско-Здруй, Новы-Корчин были подтянуты новые крупные оперативные резервы. В район Хмельника 3-й танковый корпус 4-й танковой армии, в состав которого входили 3-я, 16-я танковые, 20-я моторизованная дивизии и 501-й отдельный танковый батальон. Севернее Новы-Корчин, Шуцин 46-й танковый корпус (17, 23 и 24-я танковые дивизии) 17-й армии. В район Буско-Здруй выходила 1-я танковая дивизия 1-й танковой армии, отходившей в Карпаты.
Таким образом, для ликвидации группировки советских войск на сандомирском плацдарме немецко-фашистское командование сосредоточило шесть танковых дивизий, одну моторизованную, отдельный танковый батальон и восемь специальных батальонов. Эта группировка насчитывала: солдат и офицеров 34 000, полевых орудий около 500, пулеметов более 1000, танков и штурмовых орудий около 400. С воздуха она обеспечивалась соединениями 4-го воздушного корпуса в составе 500 самолетов .