Но сержант сделал, на мой взгляд, довольно ловкий ход конём:
Вашзрятство, обратился он к поручику. Дозвольте я плошечку-то с собой возьму? А уж апосля-то возверну. Всё честь по чести мытую чистую. А ложка-то у меня своя иметца.
Старинов милостиво разрешил:
Вон хлеба ещё возьми.
Вошёл сам староста. Он принёс бутылку зелёного стекла, похоже, нам к обеду. Кто угодно мог догадаться, что в ней было налито.
Чего ж так-ту? сокрушённо спросила хозяйка у собирающего со стола выделенное ему продовольствие Данилыча.
Так дела ж у меня, заботы. Служба, она ж такая, за всем пригляд мужон. Не гоже ежели солдатики без пригляду остаются. Оне ж народец такой, йих однех оставлять, некак не след. Вот я, значится, пойду, пригляжу, а господа офицеры оне вот тут как раз и отобедают. А я, стал быть, пойду, пригляжу.
Провожая сержанта взглядом, староста обратился к жене:
Ты вона тоже иди, пригляди там за блинами-та, а то, не ровён час, подгорят.
Хозяйка, всплеснув руками, выбежала.
Вы, вашблагородия, на старуху-то мою шибко-то не серчайте. Ей жишь что солдат, что генерал, всё едино. Одно слово баба. Откушайте вот, не побрезгуйте, проговорил
староста, ставя бутылку на стол.
Елизарыч неодобрительно посмотрел на зелёную ёмкость, но явного запрета на употребление спиртного от него не воспоследовало.
Для аппетита, я думаю, можно? предположил я. На один палец налить, и хорош.
Отчего ж прямо с рук-то пить? удивился староста. Я сейчас кружки подам. Они хошь и из глины, а всё одно ж сподручней, чем с рук.
И он удалился за кружками.
Действительно, поддержал его Раков. Для чего на пальцы наливать, коли посуда какая-никакая имеется? Или это так на пластунский манер по-походному?
Нет, вздохнул я. Налить на палец это не на сам палец налить, а в стакан налить на палец да вот прямо сейчас и покажу.
Подождали старосту. Он принёс нам три кривоватые глиняные кружки и уже собрался уходить, но я его остановил:
Ты подожди, отец. Вопрос у нас к тебе имеется.
Староста с почтением склонил голову.
Мы вот тут с господами офицерами всё гадаем, кто бы это мог так здесь у вас разбойничать? Ты вот что скажи: давно ли они тут у вас орудуют? На кого раньше нападали? И что вообще о них слышно?
Василий Герасимович потупился, почесал в затылке, вздохнул и изрёк:
Да так-ту пошаливали и раньше. Не без того. А токма раньше-то не шибко, значитца. Да и подале от наших-то мест. Туды, стал быть, ета к пустошам-те поближе А так, чтобы здеся, значитца, так-ту вроде как и нет.
Он, видать, ещё что-то припомнил:
Оттель людишки-то бегут с рудников-те, дак их ловють. Оно так-ту быват, забредёт какой беглый-та Коли миром чего попросит, дык по доброте на бедность-то отчего бы и не дать, коли не жалко. Ну а, коли худое чего удумает, курицу стащить, или ещё чего так его и дубьём мужики попотчуют. А чтобы обоз да всех до смерти перебить это уж я и не припомню
Получается, раньше беспорядков такого масштаба не происходило. Тогда что у нас получается? Если это не татаро-монголы и не беглые шахтёры, то кто тогда? И не рано ли я вообще расслабился?
Может, староста, если с ним повдумчивее поговорить, на какую-нибудь мысль натолкнет? А вот прямо сейчас и узнаем:
Василь Герасимыч, мы тут всё голову ломаем, что у этих разбойничков на уме? Куда они дальше пойдут грабить да убивать? Я сам думаю, они на Дон пойдут. Роман Елизарыч, что к степнякам повернут. А Алексей Николаевич полагает, что в Пермь подадутся.
Далее каждый кратко аргументировал свою точку зрения. Главным доказательством служили слова: «А чего им тут делать?»
Послушав наши рассуждения, староста высказал свою до жути оригинальную мыслишку. По его словам, выходило, что это ни много ни мало речные пираты, братки в стиле Стеньки Разина. Плавают ребятишки по Волге-матушке вверх-вниз и шерстят прибрежные поселения.
Эта версия вполне бы сошла за правдоподобную, если бы расстояние от Волги до места описываемых событий было бы раз в пять поменьше. А так это какой-то уж очень глубокий рейд. Кроме того, близость Самарского гарнизона делала подобное мероприятие занятием крайне рискованным.
Пойду я, пожалуй, усталым голосом то ли сообщил, то ли попросил разрешения староста. Деревеньку огляжу, людишек успокою.
Он поклонился и ушёл, по сути, так ничего не прояснив. Хотя, если пораскинуть серым веществом по округе, получается довольно бесхитростная картина. Шахтёрам настоиграло ковыряться в своих забоях, и они решили немного поправить материальное положение на большой дороге.
Ключевое слово «немного». Вряд ли колхозники перевозили золотые слитки, а того, что перевозили, шахтёрам надолго не хватит. Значит, они попытают счастье ещё раз. Но не здесь.
Во-первых, здесь ничего нет. Ну, почти ничего. Золота точно нет. Во-вторых, куда бы они не направлялись, Самара им не по дороге. И ещё, в ней, в Самаре, две тысячи злобных драгунов, которые из охреневших горняков настругают мелкий-мелкий фарш, а потом ещё и его покрошат. Это, в-третьих.
Какой вывод?
Сидим здесь и не дёргаемся до прибытия правительственных войск.
Я изложил господам офицерам свои соображения по этому поводу, аргументировав их ещё и тем, что если к облаве на этот военно-морской десант из таинственных каменоломен присоединится отряд из я закашлялся и потыкал пальцем в то место на карте, где, согласно масонским планам, должен был быть построен серокаменный город Тольятти.