Я очень сильно боялся, что окружающие узнают о моих участиях в военных разработках.
Нормально, это?
Нет?
А, вот так.
Не больше и не меньше. Такой у меня вывих психики.
Эта фобия сюда с моим сознанием и переместилась, а здесь только больше стала в силу обстоятельств трансформировавшись.
Кто я?
Правильно попаданец.
Вот и страшно мне было, что об этом узнают.
Первое время, как здесь моё сознание оказалось, я даже молчал, ни словечка не говорил, чтобы себя не выдать.
Потом, жил и всё время оглядывался.
Как бы, как бы, как бы
После начала войны письма профессору Шванвичу слал, а не сам с полезными для Красной Армии разработками объявился.
Вроде, и чего было мне таиться?
Но! Фобия, это страх иррациональный, неконтролируемый!!!
Даже сам в своих глазах я ненормальным выглядел, всё понимал, однако по- другому вести себя не мог.
Страх это естественное для человека чувство. При страхе человек может справиться с охватившими его эмоциями. Думаете, на фронте я не боялся? Ещё как! Однако, я переступал через него, делал, что было положено.
Фобии лечатся, но твой доктор должен знать её причину. Тут и возникал заколдованный круг.
Со своей я пытался бороться, но получалось это не очень хорошо.
Страдающий фобией не психически больной человек. Я прекрасно понимал, что со мной происходит. Вместе с тем, постоянно боялся быть раскрытым, просчитывал каждый свой шаг, всячески обставлялся.
Так и при происшедшем сегодня, я всей душой хотел помочь бойцам, даже спровоцировал задержанных, но при этом предварительно всё просчитал. Не было бы в корпусной газете статьи про отряд Сиро Исии, я его имя бы и не упомянул.
Глава 17 Вдогонку за батальоном
Прибывшие по поводу задержанных задали мне несколько формальных вопросов. Я ответил и мог быть свободен.
Так, сейчас батальон нужно догонять А как? По дороге вниз двигались одна за другой колонны военной техники, тут в обгонялки не поиграешь.
Встраиваемся и едем, приказал я водителю. Своих надо догонять.
Тот кивнул и занял своё место.
Чуть больше чем через час на склоне горы показалось маньчжурское селение. Вот и добрались мы до населенных мест.
На первый взгляд не больно богато они тут живут. Дома-хижины не поражают размерами, построены из природного камня, крыши плоские, глиняные. Вместо окон, в стенах отверстия диаметром сантиметров в двадцать-двадцать пять. Стекол нет, вместо них, как мне позже стало известно, бычий пузырь. Просто какой-то каменный век. Ну, не совсем каменный, но всё же у нас в Пугаче в каждой избе стекла в окнах были. Жизнь в нашей деревне протекала
совсем не в роскоши, но всё равно не так же.
Женщин не видно, у домов без дела стояли только местные мужики, одетые в бараньи шкуры. Нет, не так, штаны и что-то типа рубах у них тоже имелись, но сверху были напялены эти самые шкуры.
Тепло ведь, что они в них ходят?
Что здесь, машин и танков раньше не видели? Глядят, глаз не отводят, как на зоопарк словно.
А, может и не видели. Это я за войну на танки нагляделся
Рядом с селением, опять же на склоне, паслось большое стадо баранов. Эти на нас не обращали внимания. Кормились себе и кормились.
Давайте одного возьмем, проявил нездоровую инициативу мой молодой санинструктор, который у меня уже в сапогах с кисточками как-то красовался.
Я тебе возьму. показываю ему кулак. Если только на обмен. Барана возьмем, а тебя тут оставим.
Парню такой обмен не понравился.
Не, это я так
Вот и сиди тихо, в окно поглядывай.
Наконец-то настоящие горы кончились, но дорога всё ещё спускалась вниз, петляла уже между невысокими сопками.
Вот и сопки позади, а по обе стороны дороги началась какая-то болотина. Здравствуйте, давно не виделись! Что, опять придется нашу санитарную машину чуть ли не на руках нести? В горах такое не раз было, а тут опять?
Наш водитель от таких пейзажей даже погрустнел, да и мои санинструкторы в салоне попритихли. Вспомнили, наверное, как жилы в грязи рвали.
В этой тишине мне вдруг вспомнилось, как я чуть самолет в горах не угробил. Что к чему мне эти воспоминания в голову пришли? Нет бы, что хорошее
Однажды мне было приказано подготовить площадку для посадки самолета. Надо было из батальона больных эвакуировать, а тут такая возможность подвернулась. Самолет что-там доставил и обратно пустым возвращался.
Как мог, я разметил указатели на боле-менее ровном месте на ближайшем пастбище. Этому меня никто не учил и сделал я дело во многом по своему разумению.
После приземления, летчик набросился на меня с кулаками за то, что указатели, оказывается, были расставлены неправильно, из-за этого самолет мог перевернуться.
Я не владел премудростям авиационной сигнализации, но на войне прикажут и умей делать все. Подвергать опасности пилота я не намеревался.
Спасло меня то, что летчик оказался опытным пилотом и посадил свой самолет без аварии. Правда, материл он меня из души в душу.
К самолету мы доставили двух больных бойцов и двух массивных баранов.
Это ещё чего такое? последние «пассажиры» совсем вывели пилота из себя.
Раненых в госпитале кормить, ответил я.
Пилот нахмурился, но грузить баранов на борт разрешил. В Чите не очень хорошо со снабжением было и летчик об этом прекрасно знал.