- Что же он у вас такой неуживчивый?
- Да не ндравится ему сидячая служба. Мне бы, говорит, ходить по городу да видеть людей.
- Это он верно говорит, - сказал я поощрительно, - что может быть скучнее сидячего дела?
Выпив еще стакан вина, я, симулируя легкое опьянение, откинулся непринужденно на спинку стула и проговорил:
- Вот что я вам скажу, Матреша: я хоть человек и не богатый, а, однако, вкусно поесть люблю. Вы, честное слово, разуважили меня своей стряпней, и я хочу отблагодарить вас, как могу. Устрою-ка я вашего племянника к нам в страховые агенты, нынче у нас и вакансия имеется. Дело как раз по нем, - не сидячее. На первых порах жалованья 40 руб. положат да процентные отчисления за застрахованных. Одним словом, - работать будет, до сотни выгонит в месяц. Пять лет тому назад и я с этого начал, а нынче, слава Тебе Господи, больше 200 зарабатываю.
Обрадованная Матрена поставила передо мной тарелку с чудовищной порцией индейки:
- Заставьте, сударь, за себя век Бога молить, похлопочите за моего племянничка, а то сегодня утром я забегала к нему, поклоны передала да гостинцы из деревни, он мне говорит: "Ежели я, тетенька, за эти три дня не подыщу места, то и махну в деревню, там прокормиться легче".
Пригубив еще рюмку, я задумчиво сказал:
- Одно только в нашем деле нужно: чтобы человек был толковый, хорошо грамотный и чтобы физиономию имел эдакую приветливую, обходительную; чтобы умел к клиенту подойти и уговорить его.
- За этим дело не станет: мой Николай - разбитной малый, кончил городское училище и сам мужчина хоть куда: высокий, статный, красивый.
Я спросил как бы невзначай:
- Блондин или брюнет?
Матрена слегка помялась и конфузливо ответила:
- Нет, извините, он у нас рыжий.
- Егоровна, принеси-ка мне валерьянки с моей полочки, - сказала Баранова, - а то что-то сердце все колотится.
Я, как ни в чем не бывало, продолжал:
- Что ж, и рыжий цвет волос недурен, а к тому же у рыжих и цвет лица всегда хороший.
- Сущую правду изволите говорить, барин, и племянник мой румян, как красная девица.
- Ну, так ладно, Матреша! - сказал я. - Завтра же напишу вашему племяннику, а то, пожалуй, лучше и сам заеду, если по пути будет. Ведь не на краю же города он у вас живет?
- Какой там! Здесь близехонько, на Юшковом переулке, дому номер 4. Как войдете со двора, направо стоит деревянный флигель, а на нем вывеска "Столярная мастерская". В этом флигельке живет столяр да брат его с женой, племянник же снимает у них комнатушку.
- А звать-то как? Как спросить вашего племянника?
- Николай Семенов Буров.
- Ладно, не забуду и часика в 2-3 заеду.
Докончив ужин и посидев еще с полчаса, я распрощался с Барановой и Егоровной. Матреша, помогавшая мне надевать пальто, еще раз рассыпалась в благодарностях и заявила, что рано утром сбегает предупредить племянника о моем посещении.
Я вернулся к себе на Гнездниковский. Часов до 2 ночи я разбирался в срочных поданных мне рапортах, а затем, усадив 4-х агентов в свой автомобиль, я помчался на Юшков переулок. Без труда нашли мы флигель столяра, стуком разбудили его обитателей и врасплох предстали перед ними.
- Мы к вам с кладбища, - сказал я, - прямо от купца Баранова, прислал он поклоны и тебе, рыжий гробовщик, и тебе, читавшей над ним монахине, и тебе, лысоголовому покойнику, - обратился я к столяру.
Они растерянно переглянулись.
- Ну, где тут у вас запрятаны бриллианты и процентные бумаги покойного?
Как по команде, все четверо скорчили
удивленные лица и в одно слово спросили: "Какие?"
- Какие? Не знаете? Ну, ладно, поищем.
Мои люди принялись за обыск. Часа три возились они в квартире и, наконец, обнаружили небольшой кожаный мешочек, висящий на длинной проволоке в трубе от печки. В нем оказались похищенные бриллианты. В соломенном тюфяке рыжего племян ника были обнаружены и процентные бумаги. В углу, в соре, были найдены куски белого глазета. Запираться являлось бесцельным, и мошенники покаялись. Гроб, оказывается, они сколотили сами, лег в него лысый столяр, рыжий же с братом столяра отнесли его к Барановой. Роль монахини выполняла жена брата.
Когда в 7-м часу утра мы выводили арестованных из дому во двор, то натолкнулись на Матрену. Завидя это печальное зрелище, она сильно удивилась и напугалась, но узрев меня и услышав распоряжения, мной отдаваемые, она прямо окаменела.
Выходя на улицу, я обернулся на Матрену: она все не шевелилась, разинутый рот, широко раскрытые глаза провожали меня.
Иногда и теперь мне кажется, что Матрена все продолжает стоять на том же на том же месте и поныне.
Ложная тревога
Я в качестве помощника заменял начальника Петербургской сыскной полиции В. Г. Филиппова, находившегося в то время в отпуску. Однажды докладывают мне, что какой-то господин желает меня видеть по срочному делу.
- Просите!
В кабинет вошел молодой человек, благообразного вида, хорошо одетый. Скорбное выражение его лица меня сразу поразило; какая-то неподвижность в воспаленных глазах, морщинка печали между бровей, потрескавшиеся сухие губы - словом, такие лица мне приходилось наблюдать либо у глубоко потрясенных горем, либо у людей несколько суток подряд не спавших.