Глава 3
На экстренно созванном собрании Государственного совета Николай предъявил свои права на престол. Был вскрыт пакет с документами, в которых указывалось, что Александр прямо передаёт права на престол Николаю. Такие же бумаги были привезены из Синода и Сената. Казалось бы, дело решённое, но вдруг петербургский генерал-губернатор М. А. Милорадович заявил, что эти документы не имеют юридической силы, так как Александр при жизни не издал соответствующий манифест. Нагнетая ситуацию, генерал заявил, что гвардия воспримет вступление на престол Николая как узурпацию власти, ибо есть ещё его старший брат Константин. Милорадовича поддержали виднейшие члены Государственного совета Д. И. Лобанов-Ростовский и А. С. Шишков. Председатель Совета П. В. Лопухин в этой ситуации вообще растерялся. Дело заходило в тупик.
Николай смотрел на генералов и чиновников, не понимая, как на подобное реагировать. В этот момент он ненавидел их и одновременно боялся, вспоминая дворцовые перевороты. Он знал, что ранее его старший брат Константин отрёкся от престола, но был вынужден всё равно
присягнуть ему, понимая о возможных последствиях отказа. К Константину, находящемуся в то время в Варшаве, тем временем были отправлены курьеры. А брат Николая всё медлил с официальным отказом
Отсутствие ясности в престолонаследии привело к бурлению в заговорщицких кругах. Члены Южного и Северного тайных обществ начали обсуждения о возможном захвате власти. Они хотели свергнуть самодержавие, крепостной строй и установить в России, как они думали «справедливый» общественный строй.
3 декабря пришло письмо от Константина к матери и Николаю, в котором он отказывался от прав на престол. Это, конечно, уже было явным издевательством, так как Константин не мог не понимать, что тут просто письма недостаточно. В Варшаву вновь помчались курьеры для получения соответствующего манифеста. Николай становился уже посмешищем, и, возможно, это и было целью его брата. Не любил он Николая, и в то же время не собирался занимать престол. Ранее Константин вступил в брак с польской аристократкой Жанеттой Грудзинской, а по закону престолонаследия после такого неравного брака его дети не могли получить корону. Не желая такого сумбура, он и отказался от короны, тем не менее подгадил он хорошо. Разговоры при дворе становились уже явно нехорошими, авторитет будущего государя падал. Николай дальше ждать не мог, и 12 декабря назначил на 14 число принятие присяги себе как новому императору.
Ситуация, однако, изменилась в этот же день. В Зимний дворец неожиданно пришло письмо от подпоручика лейб-гвардии егерского полка Я. И. Ростовцева. Узнав о заговоре, он решил донести об этом. Позже Ростовцев так об этом вспоминал: «Твёрдо решившись спасти государя, Отечество и вместе с тем людей, которых любил и которых считал только слепыми орудиями значительнейшего заговора, я вместе с тем решился принести себя в жертву общему благу; написал письмо моё к государю Николаю Павловичу иотправился в Зимний дворец» Так как доносительство в Российской империи в то время повсеместно презиралось, данный шаг считался концом его светской жизни. К слову сказать, были и другие доносы, например, были донесения капитана Майбороды и юнкера Шервуда, но они не шли ни в какое сравнение с письмом Ростовцева. Только подпоручик назвал точный срок выступления и методы заговорщиков.
«Ваше императорское Величество! Всемилостивейший государь! Три дня тщетно искал я случая встретить Вас наедине, наконец, принял дерзость написать Вам. В продолжение четырёх лет с сердечным удовольствием замечая иногда Ваше доброе ко мне расположение, думая, что люди, Вас окружающие, в минуту решительную не имеют довольно смелости быть откровенными с Вами, горя желанием быть, по мере сил моих, полезным спокойствию и славе Россиия решился на сей отважный поступок. Не посчитайте меня ни презренным льстецом, ни коварным доносчиком: не думайте, чтобы я был чьим-либо орудием или действовал из подлых видов моей личности; нет с личной совестью я пришёл говорить Вам правдуПротив Вас должно таиться возмущение; оно вспыхнет при новой присяге, и, может быть, это зарево осветит конечную гибель России! Пользуясь междоусобиями, Грузия, Бессарабия, Финляндия, Польша, может быть, и Литва от нас отделятся, Европа вычеркнет раздираемую Россию из списка держав своих и сделает её державой азиатскою, и незаслуженные проклятия вместо благословений будут нашим уделом!»
Прочитав это письмо, Николай не на шутку встревожился и перестал вообще понимать, что ему делать. 12 декабря Александра II, теперь уже официально, провозгласили наследником престола. Папенька заявил мне при этом, что пока об этом никому говорить нельзя. Я вдруг явственно понял, что дела обстоят неважно, а Николай явно растерян. Дело шло к тому, что заговорщики возьмут вверх, и наша судьба окажется незавидной. Надо было как-то выправлять эту ситуацию.
Почему нельзя никому сказать об этом, папенька?
Не хотел говорить, сын. Но, думаю, что ты должен знать как будущий государь. Недруги затевают выступление прямо во время коронации, и как всё пойдёт одному Богу известно.