А это, чтобы дыхание правильно ставить. Короткий вдох и длинный выдох получаются. авторитетно объяснил молодому Олаф, ворочая своё весло и радуясь такой лёгкой работе.
Как обычно, Хальгрим остановился на три дня у Хельги-бонда. Приятно, когда добрые традиции соблюдаются. Отдохнули, погудели, послушали местные новости. И с новыми силами вышли в путь.
У Скаггерака встретили драккар Аскрима хёвдинга и его хорошего приятеля Уве. От них услышали занятную новость. Харальд-хёвдинг из данов посватался к Гюде, дочери конунга Эйрика, но получил от последнего отказ. Мол, его дочь не пойдёт за того, кто владеет жалким клочком земли. Разгневанный Харальд дал обет не стричь волос, не расчёсывать их и не мыть голову до тех пор, пока Гюде не станет его. И ушёл из дома конунга Эйрика. И уже полгода
держится. А, вот, его соседи теперь не его соседи, а его подданные. Захватил их Харальд, которого уже прозвали Косматым. Теперь у него три драккара, правда, народу только на два. Зато земли и скота стало гораздо больше, чем было. Но, дальние соседи обеспокоены таким ходом событий. И собираются объяснить Харальду, что так делать не надо.
Похоже, началось, пронеслась в голове немоя мысль, до глобальной жопы локального масштаба осталось лет десять.
Мне тут фризские купцы поведали про одно очень интересное место в Серкланде. Никто ещё туда в викинг не ходил. Это портовый город и зовётся он Фару. От него есть хорошая дорога до самой Кордовы, где сидит тамошний конунг. Если мы всё сделаем быстро, то конунг Кордовы не успеет прислать помощь в Фару. А в портовом городе, да связанном с городом конунга всегда есть чем поживиться. Эти купцы каждый год вывозят оттуда товаров на целую кучу марок. так говорил Грюнвард-хёвдинг на одной из вечерних стоянок, объясняя нам, куда и зачем мы идём.
Разогнать застоявшуюся кровь у нас получилось только в Дорестаде[2]. Пока парни с двух драккаров изображали нападение, не подставляясь, впрочем, под стрелы, парни с третьего драккара увели стадо овец, которое не успели загнать в город. Так что дальше мы шли со свежатенкой. А то от этой солонины уже хотелось плеваться.
Потом, дней пять не происходило ничего интересного. Пока под вечер на горизонте не появился порт. Грюнвард сказал, что это порт Франков и называется он Кале. И нам неплохо бы пощупать его, а то сюда давненько не заглядывали настоящие мужчины. Настоящие мужчины встретили это сообщение одобрительным гулом и стали надевать доспехи.
Три драккара, словно тени скользнули по тёмной воде в погруженную в ночной сон бухту. Гребли только передние четыре весла, без всплеска уходя в воду по команде хёвдинга, стоявшего на носу и вглядывающегося в ночной мрак, чуть рассеиваемый встающей Луной в последней четверти. Наконец, киль прошуршал по песку и викинги посыпались на берег. Нашей целью был монастырь Сан-Бертин. Бойцы Аскрима должны были объяснить городской страже пользу ночного сна, а предводитель третьего драккара Хрольф-хёвдинг не дать кораблям, что были в бухте, выйти из неё.
Монастырь брали руководствуясь навыками прошлого штурма. Закинули через невысокую стену самых лёгких. В этот раз привратная стража не спала. Но два монаха мало что могли поделать против четырёх викингов. Так что, засов с ворот был снят и наш хирд ворвался в тихую обитель.
Уже знакомые с устройством монастыря, хирдманы быстро нашли камерария и привели его к хёвдингу. Монах был вне себя от ярости и сыпал угрозами,
Еретики! Язычники! Анафема! Гореть вам в геене огненной до скончания дней!
Послушай, жрец, сказал наконец Грюнвард, когда хирдманы заткнули рот монаха подолом его же рясы, это не первый монастырь на моём веку и я хорошо знаю, что вы очень не любите, когда мы приносим ваши души в жертву Одину. Как-то не нравится вам быть сожраным Всеотцом вместо того, чтобы сидеть на облаке и тренькать на арфе, как плохой скальд. Интересно, жертвоприношениями скольки своих братьев ты отяготишь свою душу, прежде чем отдашь нам деньги?
Дрожащих монахов подогнали к наспех приготовленным виселицам. И хирдманы приготовились их подвешивать, а Грюнварду взялся за своё копьё.
Будьте вы прокляты! завопил камерарий, когда первый монах задёргался в петле, хватаясь за верёвку и силясь вдохнуть хоть глоток воздуха.
Грюнвард пожал плечами и ударил повешенного копьём в сердце,
У Одина будет сегодня добрая пирушка. А тебе, жрец, придётся объяснять Белому Богу почему ты променял душу своего брата на деньги. Помнится, и в хирде у вашего Христа был такой же. Тоже серебро сильно любил.
Камерарий, бледный как мел, только и выдавил,
Я всё отдам, отпусти моих братьев, язычник.
Монастырь обнесли основательно. Оставили только дерево. Вынесли весь металл. Золото, серебро, бронза, медь, олово всё сгодится в хозяйстве. А не сгодится, можно продать, сгодится другим. Оставили только большие колокола их тащить тяжело.
В городе, тем временем, шло веселье. Викинги уже выпотрошили все лавки, пригнали с десяток мастеров, их можно выгодно продать будет. И теперь шарили по наиболее зажиточным домам в поисках денег и удовольствий. Путь был долгим и хирдманы хотели снять напряжение а чреслах.