Но однажды этой скорлупе суждено было треснуть.
Тренировка по волейболу закончилась. На остановке уставший, но довольный, с побаливающими и горящими руками я успел заскочить в отходящий автобус. Средство передвижения было изрядно потрепано, скрипело и раскачивалось, и, чтобы удержать равновесие, я ухватился за поручень. Вернее, попытался ухватиться. Вдруг тысячи мелких иголочек впились в мою ладонь, а само прикосновение отдалось в плечо неслабым электрическим разрядом.
Я отдернул руку в недоумении. Автобус не троллейбус. Откуда тут быть электрическому току? Через пару секунд любопытство взяло верх, и я снова попробовал поднести руку к поручню. Ощущение острых иголочек вернулось. Но удивительно было не это. Моя ладонь еще не успела обхватить металлический стержень, а покалывания уже вовсю обрабатывали ее поверхность, шевелясь под кожей мелкими «мурашками».
Ощущение было необычным. По дороге домой и весь последующий вечер я продолжал экспериментировать с ним, подносил руку ко всему, что под нее попадалось, и чувствовал, реально чувствовал.
Чаще всего первое ощущение, первое прикосновение к чуду вызывает шок и восторг. Оно, как маленький мостик, переброшенный через пропасть недоверия, позволяет всего лишь допустить, дать возможность быть чему-то не совсем обыденному, взглянуть на себя и окружающую среду чуть-чуть по-другому. И если смело открыть глаза пошире, если затолкать поглубже всегда сомневающегося внутреннего скептика, то осознанию открывается совсем иной мир, мир за гранью известного, мир тонких ощущений.
Прошло несколько лет, прежде чем я смог как-то дифференцировать новое чувство, освоить и даже от случая к случаю понемногу расширять знание о нем.
Армия. Объявлен отбой, но нам с другом не хочется спать. Мы напарники по «другому вИдению», как назвал я для себя свои тонкие ощущения. Сидим на кровати друг напротив друга и «включаем» руки. Он прекрасно чувствует меня, я его.
В полутьме проводим новый эксперимент: я, не отрываясь, смотрю на его раскрытую ладонь и через полминуты отвожу взгляд. Напарник отвернулся, но в эту же секунду сообщает мне, что давление на руку прекратилось. Смотрю опять, и друг говорит о возобновлении давления. Мы довольны. Еще одно свойство «вИдения» отложено в копилочку опыта.
Проходящий мимо дневальный останавливается и, открыв рот, следит за нашими манипуляциями. «Вы чего это руками машете?» - недоуменно спрашивает он. Мы зовем его в нашу компанию и вот уже втроем, как слепые, водим друг возле друга ладошками.
На следующий день дневальный, видимо, проговорился, потому что вечером к нашей тайной тройке присоединился четвертый любопытствующий. Через пару дней нас уже пятеро, а по исходу недели семеро начинающих «вИдящих».
Как руководителю группы, мне приходится постоянно придумывать, куда ее вести. Честно говоря, я и сам не знаю. Приглашаю на встречу со своими подопечными всяких интересных людей, каких могу найти в городе. Кто только не побывал в нашей части: теоретики и практики; экстрасенсы, руноведы и мануальщики; светлые и темные. До сих пор для меня остается загадкой, каким образом удавалось убеждать отцов-командиров пропускать этих «странных» людей на территорию воинского подразделения, да еще и получать ключ от ленинской комнаты, где можно было несколько часов беспрепятственно беседовать и упражняться. Сейчас, по истечении многих лет, могу предположить, что залогом успеха стало мое твердое намерение.
Изучая и развивая «видение» своими руками, а в последующем и всем телом, я пришел к выводу: в положительном результате занятий важную роль играет вера в возможность будто бы невозможного и умение не разочаровываться в периоды неудач и так называемых «откатов». А таковых было предостаточно. После ошеломляющего чувства «щекотки в руках» вдруг наступало время, когда ладони и пальцы вообще переставали что-либо «слышать» или упражнения прекращались из-за череды различных недомоганий и наплыва бытовой текучки. Создавалось впечатление, что некий принцип, непреложный закон с невероятной изобретательностью препятствует выходу наших навыков за определенную границу. Но многолетний опыт показал, что любой закон можно обойти. Одним из способов это сделать стало так называемое «любопытствующее безразличие» - состояние, при котором мы старались не испытывать никаких эмоций от достигнутых успехов или досадных ошибок и в то же время продолжать неуклонно двигаться по намеченному пути. Погружаться в это состояние было несложно. Вначале нужно было дать себе слово, что что-либо будет выполняться, несмотря ни на что. И начинать движение, похожее на рутинную, обыденную работу. Хотя, признаюсь, внутри нас всегда оставалась неизменной тихая радость от понимания творимого чуда.
А если уж волна «горе-событий» накатывалась, мы применяли фокус под названием «не будоражь». То есть моментально прекращали всякие занятия «видением» и жили обычной, ничем не примечательной жизнью, как и большинство наших сограждан. А когда шторм невезения затихал, продолжали свои «тонкие» испытания. Именно это можно назвать твердостью намерения.