Окошко перед ее носом закрылось. Но не успела она охнуть, как за воротами раздался приказ немедленно их отворить. Заскрежетал засов. И через несколько минут она оказалась во дворе, в который никогда и никому постороннему хода не было, и о котором много слухов ходило по Монс-Секурусу. Своими глазами она увидела внутри башню, в которой жили Хранитель и двенадцать рыцарей, следовавших за ним повсюду. Сложенная из серого камня, она уходила ввысь, и на вершине ее была смотровая площадка с высокими зубьями. Двор вокруг был самый обыкновенный с конюшнями, колодцем, несколькими строениями, в которых, вероятно, хранились припасы, принесенные из Монс-Секуруса.
Разве только куры по двору не бегали.
Рыцари окружили Аброн, глядя на нее недоверчиво и даже сердито. И только тот, что назвался Копеном, снова обратился к ней:
- Что случилось с Хранителем Наве? Где он?
- В моем домике. Он ранен, сказала девушка и поторопилась добавить: - Но он поправится.
- Кто посмел на него напасть? Что они хотели? Получить Лампу Истинной Крови?
Аброн теперь уже с удивлением обвела взглядом рыцарей.
- На него напал вепрь. Я не знаю, чего он хотел
- Вепрь? изумленно спросил Копен. Синие глаза его сверкнули. И он тихо засмеялся. - Вепрь!
Следом за ним хохотом отозвались все одиннадцать рыцарей. И грубый смех их звучал над Горой Спасения, что обычно молчала и слушала. Смех этот прервался так же неожиданно, как и начался. Копен поднял вверх руку, и, словно слушаясь приказа, рыцари замолчали.
- Нам нужно перевезти его сюда, - медленно проговорил он. - В лесу ему опасно Веррье может прийти. А гибель Хранителя гибель всего Монс-Секуруса!
Аброн нахмурилась. Его увезут апрель закончится. Ее апрель закончится, едва начавшись.
- Приезжайте за ним завтра, - негромко попросила она. Сегодня еще опасно для него.
- И как мы найдем твой дом? недовольно спросил Копен. Нет, мы поедем сегодня. И будем ночевать в лесу, если нужно, если рана так уж сильна. Поведешь нас.
Противиться она не посмела. Кивнув Копену, Аброн сначала побрела из замка, но с каждым шагом шла все быстрее. Потом она почти бежала. Не обращая внимания на ветви деревьев, больно хлеставшие ее по рукам, на камни, по которым скользили ее башмаки. Она могла думать лишь о том, что чем скорее окажется дома, тем больше времени проведет рядом с Наве. И совсем не слышала, что следом за ней едут пятеро из двенадцати рыцарей, живших на вершине Горы Спасения.
- Хорошо, что я нашла тебя в апреле. Когда-то давно я жила там, где был вечный апрель. Мой отец создал его для моей матери. Они любили друг друга, хотя и не могли быть вместе. Тогда мне казалось, что я была счастлива. А потом потом все исчезло. Мой дом, вечная весна И маму я больше никогда не видела. Я оказалась здесь. И здесь была зима
Да, была зима. Снег шел. Серебряный. С острыми иглами коловший раны его, терзавший плоть его. Не оставлявший места дыханию. Но даже сквозь эту зиму, в которой, он знал это, был сосредоточен ад, пробивалась волшебная сказка. Тихий голос, подобный пению ангелов, рассказывал эту сказку. И за голос этот он пытался зацепиться, чтобы выбраться из того ада, в котором теперь оказался.
Наве распахнул глаза. Вокруг царила кромешная тьма. Ночь. Глухая ночь. Свежая и прохладная. И только пальцы той, что сжимала его ладонь, были теплыми и мягкими.
- Ты сейчас говорила, - медленно произнес он так, словно боялся спугнуть ее. Откуда эта сказка, Аброн?
- Это не сказка, - негромко отозвалась она. Я вспоминала о себе Но тебе помнить необязательно.
- Я и так не позабуду, - возразил он. Это слишком прекрасно, чтобы забыть. Скажи, там было только солнце, или случались и грозы?
- Зачем тебе? удивленно спросила Аброн.
- Я хотел бы представить себе Ты оттуда пришла в Монс-Секурус?
Она кивнула. Потом поняла, что он не мог увидеть, и сказала:
- Да Там было солнце, и бывали грозы. Но это было давно.
- Когда? Сколько времени ты здесь одна?
- Это десятая весна, которую я встречаю здесь.
Десятая весна Наве только и мог, что улыбнуться. Тьма скрывала его улыбку. Ее десятая весна И его десятая весна без родных лесов милого сердцу Севера, укрытого бархатными мхами и обряженного сияющими алмазами крошечных озер. Но у него была хотя бы его судьба. Что было у нее? Наве непроизвольно погладил большим пальцем запястье Аброн и тихо сказал:
- Отчего не среди людей? Отчего в диком лесу? Ты скрываешься? От кого?
- Я не скрываюсь, - в голосе ее была слышна улыбка. Но здесь мне лучше, спокойнее. Некоторые считают меня колдуньей. К чему смущать их?
- Ты не колдунья, - выпалил Наве. - Ты волшебница из сказки, в которой весна живет вечно. Ты сама и есть весна.
- Сказки заканчиваются, - вздохнула Аброн. Почему ты не спросишь, видела ли я мессира Копена?
Во тьме ночи меж ними замерло их молчание. Он не хотел спрашивать, видела ли она Копена. Именно теперь не хотел. Потому что знал видела. И знал ему придется вернуться на Гору. Тогда как только сейчас, прикованный к постели, далеко от Лампы Истинной Крови, он забыл, кто он, и в чем его великий жребий. Была только ладошка в его руке, которая унимала боль в теле. И был тихий голос той, что разбудила в нем весну.