На четвёртый день пути, измождённые и почти обессилевшие, они наконец-то увидели вдали очертания Жартилии. Над городом сияло полуденное солнце, когда телега, скрипя колесами, въехала в широкие городские ворота.
Ксавуд прежде не бывал здесь, и, хоть все его мысли были поглощены тяжёлым состоянием дочери, он с невольным интересом оглядывался по сторонам. Жартилия дышала иначе, чем привычный ему Дрюклаар. Толп на улицах было заметно меньше, а сам ритм жизни казался плавнее и размереннее. Воздух ощущался чище, дома были невысокие, но с удивительной резьбой по дереву и камню, выделяясь своим разнообразием. Улицы, намного уже и в отличие от прямолинейных кварталов столицы, вились причудливыми изгибами, показывая отсутствие чёткого городского плана.
На улицах Дрюклаара Ксавуд никогда не встречал никого, кроме гоблинов; хоть прямого запрета и не было, иные расы там не селились, либо сочтя место для жизни дорогим, либо по иным, неведомым ему причинам. Но в Жартилии он с удивлением обнаружил большое количество людей; ему даже показалось, что их здесь больше, чем гоблинов. Ещё Ксавуд заметил парочку тёмных эльфов, о чём-то тихо переговаривающихся в переулке, их силуэты были почти незаметны в тени высоких домов.
Проезжая лавки с ягодами и фруктами, он отметил, что все их хозяева были невысокие полурослики, а поодаль торговало овощами и зерном несколько могучих зеленокожих орков. Всматриваясь чуть внимательнее, стало заметно: в лавках больше половины полок были пусты, а товары, что стояли, не отличались свежестью.
Вот оно, то о чём говорил Мидвак, дефицит товаров, вспомнил Ксавуд. А большое количество людей наверняка показывает, у кого гоблинские города стали закупать продовольствие. Всё, как и говорил тогда ночью на кухне Мидвак.
Как же найти тут нужного нам лекаря? размышлял Ксавуд. Наверное, стоит спросить у прохожих, эльф, да ещё и лекарь, наверняка фигура известная, если даже в Дрюклааре о нём знают.
Заметив невдалеке гоблина, размеренно шагающего вдоль обочины, Ксавуд окликнул его:
Эй, почтенный! Не подскажешь, как найти эльфа-лекаря? Говорят, он чудеса творит.
Гоблин остановился, окинул их усталый вид быстрым взглядом и махнул рукой в сторону узкого переулка.
Эльф, значит? Знаю такого. Зовут его Иллиан. Его лавка в том переулке, в самом конце. Не пропустишь. Вывеска у него ну, необычная. Удачи вам.
Без лишних слов Ксавуд кивнул в знак благодарности и, прибавив шагу, направил телегу в указанный переулок, стараясь выиграть хоть пару лишних минут.
Переулок оказался ещё более узким и тихим, уводящим от городской суеты. Почти в самом его конце Ксавуд увидел нужную ему лавку. Её фасад, хоть и был старым, выглядел ухоженным и каким-то живым. Над дверью висела вывеска, не похожая ни на что виденное им прежде. Вырезанная из цельного куска могучего этерона, она изображала Древо Жизни, чьи тонкие, переплетающиеся ветви мягко светились даже при ярком полуденном солнце. Цвета свечения были совершенно не гоблинские нежные оттенки изумруда и сапфира перетекали друг в друга, создавая ощущение покоя и чистоты.
Ксавуд остановил телегу. Он и Блеза даже не успели переглянуться, чтобы решить, кто возьмёт Вирлу на руки, как дверь лавки распахнулась. На пороге стоял высокий, стройный эльф с длинными, до половины спины, светлыми волосами, блестящими на солнце. Его глаза цвета леса излучали вековую мудрость и всеобъемлющее сострадание. От хозяина лавки исходила аура спокойствия и уверенности, почти физически ощутимая. Он был одет в простой, светлый и безупречно чистый льняной халат. Движения его были плавными, почти бесшумными.
Эльф не дал им и слова сказать. Его взгляд мгновенно упал на Вирлу в телеге, и спокойное лицо омрачила тень беспокойства.
Что за дураки! Вы же чуть её не потеряли! резко и упрекающе прозвучал его голос.
Прежде чем Ксавуд успел осознать происходящее, эльф уже шагнул к телеге, ловко склонился над Вирлой и влил в её рот несколько капель ярко-красного эликсира. Жидкость подействовала мгновенно. На глазах у Ксавуда и Блезы бледные щёки Вирлы начали приобретать здоровый зеленоватый оттенок, свойственный гоблинам. Спазм мышц, удерживавший её тело в напряжении, будто сжатую пружину, отпустил. Маленькая грудь Вирлы, ещё недавно судорожно вздымавшаяся, начала дышать ровнее, спокойнее.
Ксавуд смотрел на это чудо, не в силах вымолвить ни слова. Надежда, которая едва теплилась в его сердце, теперь разгорелась ярким, воодушевляющим пламенем. Блеза, до сих пор похожая на серую безжизненную статую, недели державшаяся на краю пропасти, при виде таких разительных изменений в дочке вдруг рухнула, сражённая внезапным облегчением. Ксавуд едва успел подхватить жену, не дав ей упасть.
Буквально через несколько секунд Блеза очнулась. Перебивая друг друга, они с Ксавудом без умолку благодарили доктора.
Мы вам безумно благодарны, доктор, воскликнул Ксавуд, а Блеза добавила сквозь слёзы облегчения и радости: Чем мы только ни лечили нашу малышку, ей ничего не помогало! Спасибо, спасибо, спасибо!
Вы бы ещё неделю потерпели, точно померла бы, едко ворчал эльф. Почему нельзя было сразу к лекарю? И времени у вас было бы больше, и лекарство, возможно, даже получилось бы найти. А сейчас что? Он лишь махнул рукой, словно признавая бессилие.