По дороге Дрю обернулся и сказал:
Как вы, вероятно, заметили, я не верю, что вы посланник Смерти Чичеро. У меня есть иные сведения, и эти сведения мне уже успели вылезти боком. Сейчас в мире есть только одна вещь, вызывающая во мне настоящую ненависть. Это не вы, Чичеро. Это арбалет.
Следы арбалетных болтов были Чичеро хорошо заметны. И кто же бедного Дрю так отделал?
Но не будем об арбалетах! поморщился от своих же слов Дрю. Скажите, Чичеро, кто такая Бланш из Флёра? Если вы колония живых карликов, вы мне не ответите.
Ошибаетесь, Дрю. Я бы никогда не ответил, находясь в добром мертвецком здравии, усмехнулся Чичеро, но именно сейчас, когда я превратился в колонию карликов, мне привелось о ней вспомнить! Бланш из Флёра девушка, которая ушла с драконами. Это было ещё до моего посмертия.
Удивлённый Дрю всмотрелся в Чичеро и сказал:
Признаюсь, не ожидал. Знаете, Чичеро, теперь я не поверю в ваших карликов, даже если их увижу.
Дрю привёл Чичеро на то место у берега болота, где, как он помнил, его карликам удалось остановить мёртвых крестьян, пытавшихся отбить Бокси. И эти крестьяне были ещё тут. И был тут конь, по видимому, принадлежавший Дрю. И был тут Пендрис, который когда-то этого Дрю искал во главе конного отряда. Сейчас Пендрис устанавливал мёртвых крестьян в причудливые позы, соотносясь со схемой, начертанной Дрю на листе пергамента.
Что это? поинтересовался Чичеро.
Это живая скульптура. То есть, конечно, мёртвая скульптура. Называется «Пляска Смерти». Она создана почти исключительно из крестьян, но образ крестьянина здесь выражает лишь один вон тот, с привязанным конём, пляшущий в глубоком поклоне. А вот этот, выпятивший свой живот ростовщик. Тот же, который зачем-то воздел руки и растопырил пальцы некромант. А сложивший ладони лодочкой, будто чтобы зачерпнуть жидкости, бальзамировщик. А уж вот этот, который пляшет, высоко поднимая ноги, а сам напряжённо куда-то целится это арбалетчик. И всю эту ватагу, в соответствии с замыслом, должна куда-то (ну, то есть, в могилу) вести сама Смерть. Вот роль Смерти в нашей скульптуре простому крестьянину не под силу. Потому она и досталась Пендрису с его замечательным лысым черепом.
* * *
Город Цанц встретил Чичеро приветливо.
Только у трактирщика Ларколла он вызвал немалые подозрения, когда, зайдя в общий зал его трактира «Живые и мёртвые», заказал пива, за которое ну очень щедро расплатился (совсем не по-отшибински).
Тот ли это посланник Смерти, думал Ларколл. А что ему, в самом-то деле, думать? В прошлый раз Чичеро к нему вошёл, не сумев ещё вполне обуздать своих карликов и потрясая мир вокруг себя необузданной злостью, необузданной тщеславной гордостью и жадностью.
Теперь же Лимна, Зунга и Дулдокравна посланник обуздал, им более не обязательно драться, задирать нос, выражать готовность удавиться за золотую монету. Чем бы теперь оправдать перед Ларколлом отличие себя того от себя нынешнего? Расспросить ли о чём?
А что за новости в городе Цанц? спросил Чичеро у подозрительного трактирщика.
Есть новости, буркнул Ларколл, вот хоть такая: Умбриэля Цилиндрона нашего так парализовало, что ни пошевелиться, ни слова вымолвить. Три дня на троне своём в одной позе просидел, а тут советники его всполошились, сняли с трона, бальзамировщика кликнули. А всё без толку.
Слышал я такую новость. А ещё?
Болтают, что в болезни Управителя виновен Дрю из Дрона, подлейший слуга Живого Императора, будь проклято его имя. Только глупость болтают, ведь никакого Дрю из Дрона охрана в Цанц не пропускала, не мог же он, в самом-то деле, из-за стен городских на Умбриэля подействовать!
Угу. Что ещё?
А вот седьмого дня приехал из Нижней Отшибины знакомец ваш, магистр Гру. Как случилось с Цилиндроном несчастье, заперлись они вчетвером с советниками в главном своём кабинете, всё судят да рядят, как нашему воеводству дальше жить. Никому ничего не говорят, только знай, гонцов своих рассылают во все города и замки Цанцкого воеводства. Проболтался один гонец, что вече у нас тут в Цанце собирается, прибудут мертвецы, почитай, отовсюдова. А что за вопросы на вече выносятся, про то неведомо, потому: некрократия!
* * *
Стоило только Чичеро подойти к мосту в нижний город, а тут, откуда ни возьмись магистр Гру. Подходит, ласково улыбается, обнимает ученика своего соскучился! И говорит шёпотом:
Ну как, привёз?
Конечно, привёз, кивает Чичеро.
Сколько?
Теней-то? Да более двухсот тысяч!
Ого! Да где же столько набрал?
В основном у великана Плюста, сказал Чичеро с небрежностью. Здесь передавать?
Да нет же! замахал руками Гру. Пойдём во дворец Цилиндрона, при всех и достанешь! По пути и потолкуем. Знаешь ли, милый мой друг Чичеро, какие грядут перемены? Поразительные!
К дворцу Умбриэля Цилиндрона они спускались по центральной лестнице пещерного города с мраморными слонами и ажурными витыми носорогами на тумбах, украшающих площадки. Чичеро, улыбаясь, созерцал великолепие,
а магистр Гру говорил о своём:
Теперь наша Отшибина возвысится, и в возвышении своём подомнёт Цанц. Точно тебе говорю!
Возвысится?
Я ведь не зря всегда говорил, да и в книгах писал, что нет у Владыки Смерти более надёжной опоры, чем Великий народ. Помните, Чичеро?