— Меня иной раз тоска берет по мирному времени, — говорил Следопыт, — когда можно было бродить по лесу в поисках только такого противника, как дикие звери и рыба. Сердце сжимается, как вспомнишь, сколько чудесных дней мы провели со Змеем на берегах этих ручьев, питаясь дичью, лососиной и форелью, не думая о мингах и скальпах. Тоска меня берет по этим благословенным дням — ведь я не считаю своим призванием убивать себе подобных. Надеюсь, что и сержантова дочка не видит во мне негодяя, находящего удовольствие в том, чтобы восставать на род людской.
С последними словами, в которых прозвучал скрытый вопрос, Следопыт оглянулся назад, и, хотя и самый пристрастный друг не решился бы назвать красивой его загорелую, резко очерченную физиономию, даже Мэйбл нашла что-то обаятельное в его улыбке — в ней, словно солнечный луч в капле воды, отражалась вся непосредственность и правдивость, которой дышало это честное лицо.
— Не думаю, чтобы батюшка послал за мной такого человека, — ответила она Следопыту, подарив его такой же чистосердечной, но только во много раз более пленительной улыбкой.
— Нет, не послал бы, нет! Сержант душевный человек, и не в одном походе, не в одной битве стояли мы рядом, как он сказал бы, плечом к плечу, хотя я предпочитаю, чтобы было где развернуться, когда поблизости бродит французишка или минг.
— Так это вы молодой друг, про которого батюшка так часто поминал в своих письмах?
— Вот именно, что молодой: сержант опередил меня на тридцать лет — да, на целых тридцать лет у него передо мной преимущество.
— Но только не в глазах его дочери, дружище Следопыт, — вставил Кэп; с тех пор как вокруг снова заплескалась вода, у него заметно улучшилось настроение. — Лишних тридцать лет вряд ли покажутся преимуществом девятнадцатилетней девушке.
Мэйбл покраснела и отвернулась, чтобы избежать взоров своих визави в носовой части лодки, но тут же встретила восхищенный взгляд юноши, стоявшего на корме. И в эту самую минуту, на крыльях ветерка, который не зарябил бы и лужицы, по аллее, образованной прибрежными деревьями, издалека донесся глухой, тяжелый гул.
— Ага, узнаю родные звуки! — насторожился Кэп, точно собака, заслышавшая отдаленный лай. — Это, верно, шумит прибой у берегов вашего озера.
— Ошибаетесь, ошибаетесь, — сказал Следопыт: — это река кувыркается по скалам в полумиле отсюда, ниже по течению.
— Как, на этой реке есть водопад? — оживилась Мэйбл, и кровь еще жарче прилила к ее щекам.
— Черт подери, мастер Следопыт, или вы, Пресная Вода, — так Кэп уже величал Джаспера, желая показать, что он освоился с пограничными порядками: — не лучше ли нам изменить курс и подойти ближе к берегу? Там, где есть водопад, можно ждать и порогов; а если нас втянет в воронку, нам уже никакой Мальстрем
Лодку с головокружительной быстротой несло к водопаду.
— Ну уж нет, зря вы обижаете наш Осуижский водопад, — запротестовал Следопыт. — Пусть это не Ниагара и не Дженеси, не Кэху и не Глен и даже не Канадские водопады, а новичок натерпится тут страху. Не мешало бы сержантовой дочке залезть вон на ту скалу и полюбоваться, как мы, темные лесные жители, берем с маху препятствия там, где не удается обойти их стороной. Смотри же, Пресная Вода, не подкачай, ты единственная каша надежда — на мастера Кэпа рассчитывать нечего, он у нас за пассажира.
Как только пирога отошла от берега, Мэйбл, трепеща от волнения, побежала к скале, на которую ей указал Следопыт. Она сетовала своим спутникам на дядюшку, зачем он подвергает себя такому бессмысленному риску, а сама то и дело поглядывала на стройную и сильную фигуру рулевого, который, выпрямившись во весь рост, стоял на корме, управляя движениями пироги. Но, едва девушка достигла вершины скалы, откуда открывался вид на водопад, как из груди ее невольно вырвался сдавленный крик, и она поспешила закрыть лицо руками. Впрочем, уже через минуту она опустила руки и долго стояла как зачарованная, не смея дохнуть, — безмолвная свидетельница того, что совершалось перед ее глазами. Ее спутники-индейцы равнодушно присели на пень, едва удостаивая взглянуть на реку, тогда как Июньская Роса, присоединившись к Мэйбл, следила за движениями пироги с любопытством ребенка, радующегося прыжкам акробата.
Как только лодка выбралась на быстрину, Следопыт опустился на колени, продолжая работать веслом, но много медленнее, чем рулевой, словно сообразуясь с его движениями и стараясь ему не мешать. Джаспер стоял прямой, как стрела, не сводя глаз с какой-то точки за водопадом, очевидно выбирая место, где пирога могла бы проскочить.