Моя жена, уезжая, просила, чтобы я курил как можно меньше. Но когда жены нет дома, мужчины превращаются в непослушных мальчишек И все же, он отложил трубку и сел к столу. И все же Знаешь, Фред, когда я не работаю, меня ни на минуту не оставляют мысли о Женни. Ты поймешь меня, когда познакомишься с ней.
В Берлине мне говорили, что черный Карл похитил самую красивую невесту в Германии.
Да, Карл положил руку на руку Фреда. Она понравится тебе. И еще я уверен в том, что мы с тобой будем настоящими друзьями. Многих друзей я потерял, вздохнул он.
Как и я, заметил Фридрих.
Но, может быть, потерял ради настоящей дружбы, в основе которой лежит, как сказал бы старик Гегель, единая субстанция? Маркс улыбнулся и тут же, снова став серьезным, заговорил о том, чем был занят последнее время.
Фред, я думаю, что, посвятив себя изучению экономики, ты нашел единственно верный путь. Он приведет тебя к очень важным открытиям: экономика и есть та основа, на которой держится наше гражданское общество. Не государство объединяет общество, а экономика. Тут Гегель был не прав. В экономике же источник всех будущих потрясений. Частная собственность, как частная собственность, как богатство, вынуждена сохранять свое собственное существование, а тем самым и существование своей собственной противоположности пролетариата. Напротив, пролетариат вынужден упразднить себя самого, а тем самым и обусловливающую его противоположность частную собственность, делающую его пролетариатом. Частный собственник представляет собой консервативную сторону, пролетариат разрушительную. Он может и должен сам себя освободить. И он не напрасно проходит суровую, но закаляющую школу труда. Дело, конечно же, не в том, в чем в данный момент видит свою цель тот или иной пролетарий или даже весь пролетариат. Дело в том, Фред, что такое пролетариат на самом деле и что он исторически вынужден будет делать, сам того не замечая, Карл снова стал набивать трубку. Энгельс улыбнулся.
Тебе показалось, что я тебя поучаю? спросил Маркс. Конечно же, Фред, ты и сам во всем этом разбираешься прекрасно.
Твоя последняя статья
Ты опять задымил, как пароход.
Ах, это? А я было подумал Впрочем, вот вывод из сказанного: нужно помочь пролетариату осознать свою историческую миссию и объединиться для практического действия.
Если я тебя правильно понял, Карл, сказал Энгельс, именно к этой работе ты и решил приступить?
Да, Фред. Вместе с тобой, а?
Я согласен.
В таком случае мы приступим к делу немедленно, обрадовался Маркс. Сейчас же!
Я пробуду в Париже еще дней десять, сказал Энгельс.
Тем более! Ведь десять дней это так мало. Надо начать сейчас же. Мы теперь же набросаем план. Это будет наша первая совместная работа, и, я надеюсь, не последняя, Фред?
Энгельс с живостью встал, подвинул чернильницу и перо ближе к хозяину.
Послушай, Фред, заговорил Маркс, резко поворачиваясь на стуле, когда подрастет моя маленькая Женни, я расскажу ей сказку о том, как некий мудрец учил других людей повелевать зверями. «О несчастные! говорил мудрец, обращаясь к дрожащим от страха людям. Вот перед вами лев, который готов каждого из вас разорвать на части. Вот акула, которая может всех вас проглотить. Вот змея с ядовитым жалом. Вот бык, у которого рога так длинны, что он может проткнуть даже самого толстого из вас. Вот лошадь с тяжелыми копытами не подходите, она может лягнуть! А вот, наконец, мопс, который готов броситься на вас в самую неподходящую минуту и полакомиться вашими пятками!»
Остановись, Карл, сказал Энгельс, пряча улыбку, пощади!
«Пощади нас! молили мудреца люди. Избавь от страха!» весело продолжал Маркс. «Научи нас, как победить зверей». «Ладно, ответил мудрец. Это очень просто. Только следите за моей мыслью, несчастные! Вы видите перед собой шестерых зверей: льва, акулу, змею, быка, лошадь и мопса. Вы видите перед собой, повторяю, шестерых зверей потому, что не умеете абстрактно мыслить. Тот же, кто способен к абстрактному мышлению, способен представить себе единственного зверя зверя вообще. И вот я представляю себе Зверя Вообще. Более того, я утверждаю, что все прочие звери есть лишь воплощение Зверя Вообще в его собственном последовательном развитии, да простит меня старик Гегель. Если в образе льва Зверь Вообще может разодрать меня на части, то в образе мопса он лишь лает на меня. Теперь смотрите и учитесь, несчастные! воскликнул мудрец, беря в руку палку. Я пойду к мопсу и с помощью вот этой палки одолею в его образе Зверя Вообще. Вы увидите не битву, а лишь видимость битвы. Я одолею Зверя в образе мопса и I тем самым одолею льва, да утвердит мой дух старик Гегель» так сказал мудрец и двинулся на мопса. Но мопс не умел абстрактно мыслить. Он был злым от природы. И как только мудрец приблизился к нему, тут же бросился, желая укусить за нос, но успел укусить только за пятку. Люди же разбежались.
Доктор Маркс! засмеялся Энгельс. Но ведь было время, когда мы почти верили, что мудрец одолеет зверя.
Было, кивнул Маркс. Но смеяться, Фред, не грешно. Смех повивальная бабка ума. Люди должны смеяться над заблуждениями. И все же мы, конечно, многим обязаны Гегелю. Старик был слишком гениален, чтобы ошибаться во всем. Идея развития, развития скачкообразного, революционного, противоречивого в своей основе, вот что важно в учении Гегеля.