Та вошла, держа в руке кожаные папки. Гарри хмуро сказал:
Езжай в Барбикан. Смени
Грюма и за бобби проследи. Конечно, люди наши, но кто их там знает И вот еще что. Мне нужно досье на Петтигрю и на Снейпа. Как можно скорее.
Уже, коротко ответила она, протягивая ему документы.
Гарри взглянул на неё одобрительно и тут же углубился в содержимое папок.
Петтигрю, оказалось, ходил у Блэка под колпаком и пользовался неограниченным кредитом в казино. Играл он нечасто, но всегда на крупные суммы. Гарри невольно вспомнил Драко. Два сапога пара.
Контрабандой наркотиков Петтигрю начал заниматься около двадцати лет назад. Гарри внимательно вгляделся в хитрую, подловатую физиономию. Среди курьеров баловаться наркотой было не принято, но на одной из фотографий Гарри заметил стеклянный взгляд Петтигрю и расширенные, как блюдца, зрачки.
Ты, похоже, сам не прочь нюхнуть пробормотал Гарри, уже мотив.
Последние годы Петтигрю не поддерживал связи с их организацией, однако по разрешению Блэка по-прежнему имел доступ в казино. Выигрывал Петтигрю редко, и если он действительно любил вмазаться, деньги ему были нужны.
Долистав бумаги о Петтигрю, Гарри открыл следующую тоненькую папку и уставился на первую страницу.
С прикреплённой к документу глянцевой фотографии на него смотрели чёрные глаза. Те самые греческие маслины, которые он вспоминал несколько раз за последние дни.
«Северус Тобиас Снейп» скользнул он взглядом по заглавию и взял в руки фотографию, откладывая папку в сторону.
Его рука дрогнула.
Гарри не назвал бы Северуса Тобиаса Снейпа особо уж привлекательным. Огромный крючковатый нос, который, казалось, сейчас высунется даже из плоского изображения, тонкие, с силой сжатые губы, глубокая морщина на лбу, слегка вздёрнутые брови, словно человек на фотографии с каким-то насмешливым недоумением смотрел на окружающий его мир. Во всем его облике читалась неукротимость и решительность, и Гарри не мог заставить себя отвести глаз. Он уважал людей с принципами и сильной волей, конечно, до тех пор, пока эта воля не мешала его собственным интересам. Гарри несколько раз прокручивал в голове эпизод у Ковент-Гарден и злился, что его отчихвостили. Но чем дольше он смотрел на фотографию, тем сильнее ощущал нервозность. Он хотел этого Снейпа и не привык себе отказывать. Натурал, вспомнил Гарри слова Драко.
Ну и плевать, прошептал Гарри, испытывая что-то вроде болезненного сожаления вперемешку с желанием. Он отодрал бы обладателя чёрных глаз на этом столе, а всё остальное это лирика... Что-то чёрное и злобное вновь подняло в нём голову. Сердце часто застучало. Он с трудом отложил фотографию и взялся за бумаги, пытаясь заняться делом и нет-нет, но бросая взгляд в сторону портрета.
Биография профессора оказалась весьма скучной. Снейп был обычным выходцем из кокни, в криминале замечен не был, взяток на работе не брал, связей с замужними женщинами не имел. Не увлекался алкоголем, наркотиками, азартными играми, даже не курил. Гарри разочарованно дочитал самое короткое досье, которое ему когда-либо попадалось, до конца.
Неужели на него нет хотя бы крошечного компромата? бормотал Гарри. Да таких людей вовсе не существует.
Единственный эпизод, привлёкший его внимание, смерть профессора Стэнфорда. Гарри внимательно просмотрел сведения, которые удалось достать Гермионе. Снейп проходил свидетелем, на момент убийства имел алиби. Все, как один, дали показания в пользу Снейпа, утверждая, что его сотрудничество со Стэнфордом больше походило на отношения между отцом и сыном.
Нет, он не может иметь отношения к убийству прошептал Гарри, снова разглядывая фото, сам не понимая, почему так легко оправдал в своих глазах человека, которого видел мельком один раз в жизни.
Глаза его расширились от удивления. В материалах дела было указано, что, оказавшись на месте преступления, Снейп заявил о краже дорогостоящей скрипки Амати, оцениваемой в четырнадцать миллионов фунтов.
Гарри знал породу людей, похожих на Снейпа: они были чопорными и законопослушными, скучными, простыми обывателями. Но в чёрных глазах он видел ещё что-то, что не позволяло назвать Снейпа заурядным, чему Гарри не мог дать названия. В них горела страсть и настойчивость, как у сильных и умных людей, по крайней мере, Антонио Кальдероне всегда смотрел подобным образом, а ведь он был главарём миланского клана. Мог ли Снейп пойти на убийство? Гарри бы ответил: скорее нет, чем да. Мог ли Снейп совершить вчера кражу из «благородных» побуждений, возвращая себе недешёвое наследство человека, которого называл вторым отцом? Скорее да, чем нет.
Гарри поставил фотографию на стол, отодвинулся и задумчиво поедал глазами картонного Снейпа. Он так углубился в это созерцание,
что потерял счёт времени.
Я должен тебя увидеть, повторял он шёпотом, а потом, спохватившись, добавлял: тогда и разберёмся, кто чего украл.
Гарри был не слишком-то с собой честен. Его беспокоила кража, но как только он узнал, что в деле был замешан этот Снейп со своими глазами святая Мадонна, какие чёрные нежные чтоб ему пропасть забыл и о скрипке, и о миллионах, которые так его тревожили час назад. Ну что такого было в обыкновенном преподавателе музыки, что не отпускало с тех пор, как Гарри впервые посмотрел в эти глаза у входа в Ковент-Гарден?