- Как - несовершеннолетний? - не поверила лягушка.
- Никак! - радостно доложил Иван. - Совсем никак не совершеннолетний! И поэтому мне замуж... тьфу, то есть жениться на лягушках нельзя!
Лягушка подозрительно прищурилась.
- Что-то ты хитришь, Иван-царевич, - покачала она головой. - Ведь ты точно Иван? - как будто что-то вспомнив, спохватилась она.
- Иван.
- Царевич?
- Царевич. Да ведь ты уже спрашивала.
- А какой державы?
- Лукоморья.
- Как - Лукоморья? А разве не царства Переельского?
- Нет. Мы соседи с ними. Но это не я! - поспешно добавил он.
- Надо же, как вышло, - покачала головой лягушка и, Иван мог бы поклясться, хлопнула себя лапками по бокам. - Ну, извиняй, Иванушка, обознатушки получились, - тон лягушки сразу сменился на смущенный, и она сокрушенно развела наманикюреными перепончатыми лапками. - Эко, сама виновата, не спросила сразу, да и бердыш вместо стрелы тоже... А как тебя потрепало-то, сердешный ты мой... - неожиданно переменила она тему, как бы пытаясь загладить произведенное неблагоприятное впечатление, и жалостиво запричитала:
- Да страдалец ты наш страстотерпный, соколик ты мой разнесчастненький, солнышко красное... Ну ничего, Василиса тебе сейчас поможет, бедненькому, потерпи, миленький, потерпи, сейчас легче будет, - и лягушка начала делать в воздухе замысловатые пассы передними лапками и что-то бормотать еле слышно себе под нос. Черные влажные очи ее, казалось, заглядывали в самое нутро Иванова черепа и еще глубже.
Все поплыло перед глазами Иванушки, завертелось, закружилось, он почувствовал, что проваливается в какую-то мягкую, теплую, бездонную пропасть и все вдруг пропало.
Пришло забытье.
* * *
Иван проснулся, и еще не открывая глаз, счастливо улыбнулся.
Какой хороший был сон!..
Что же снилось?
Вот ведь, е-мое, забыл!
Но что-то доброе, веселое, чудесное...
И вдруг воспоминания прошедшего дня как ведро холодной воды выплеснулись на него - и побег из дома, и развилка с камнем, и волк, и сумасшедшая скачка по лесу, и... и... что было потом?
Царевич рывком сел.
Падение, боль, удар, а потом... потом...
На этом воспоминания как топором отрубало. Как Иван ни силился, никакого "потом" в памяти найти не мог.
Пусто.
Пустое место.
Провал.
Пожав плечами, Иван потянулся и осмотрелся.
Под ним было ложе из сухого мха. Под головой, вместо подушки - большая куча листьев. Меч и кольчуга лежали рядом, а от всего Иванова платья исходил тонкий аромат чистоты и лаванды. Бегло осмотрев себя, Иван, несмотря на холодящие кровь короткие воспоминания о гонке по лесу на животе (а потом и на боках и спине) не обнаружил на одежде ни единой дырочки, ни одного, пусть даже самого крошечного, пятнышка. Прислушавшись к своим ощущениям, он пришел к выводу, что никогда в жизни не чувствовал себя лучше. И это, наконец, привело его в полнейший тупик и там и оставило.
Воспоминания о семи - восьми сломанных ребрах и паре-тройке вывихов у него, несмотря ни на что, сохранились вполне явственно, и если чистоту одежды можно было при изрядной
доле выдумки объяснить таинственной лесной прачкой-альтруистом или феей-белошвейкой (эк, какое загнул-то!), то отсутствие тяжких телесных повреждений никаким объяснениям не поддавалось.
Точка.
Перестав тогда мучить голову попытками объяснить необъяснимое и нашедши небольшое успокоение в том, что на странице семьсот сорок шесть "Приключений лукоморских витязей" королевич Елисей испытал нечто похожее, попав в чертог русалок-весталок, Иван встал, пристегнул меч, надел кольчугу и осмотрелся по сторонам.
Лесная постель его находилась под густым ореховым кустом. Справа насвистывал, нашептывал и раскатывался барабанной дробью старательных дятлов лес, слева, шагах в пятнадцати от орешины, начиналось болото, довольно уютное и симпатичное, покрытое широкими мясистыми листьями кувшинок и роскошными белыми цветами водяных лилий. Болото как болото, пожал плечами царевич, вот только разве что кроме...
Иван быстро подошел к воде и поднял с листа ближайшей кувшинки заинтересовавший его предмет.
Стрела.
Что-то глубоко скрытое и неясное тихонько дзенькнуло в глубине памяти и тут же пропало, Иван даже не успел уловить его присутствие.
Непонятно.
Еще раз пожав плечами, Иван бросил стрелу обратно на лист и зашагал к лесу.
После трех часов блуждания по овражкам, ручьям, перепрыгивания через поваленные деревья и продирания через колючие кусты походка Ивана стала несколько менее уверенной. Солнце клонилось к закату, и в лесу быстро темнело.
С каждым шагом сомнения в том, что он заблудился, таяли. Зато сомнения в том, что следовало предпринимать при подобного рода оказиях, росли и крепли.
Кричать?
Что?
Да и не к лицу это витязю Лукоморья - при первых же крошечных затруднениях начинать вопить как малому дитяти.
Посмотреть на солнце, чтобы определить, где какая сторона света находится?
Но солнца видно уже почти не было, да и что с этим знанием было делать, царевич не представлял, даже при условии, что он сможет вспомнить, как эти стороны называются и сколько их всего.
Разбить бивуак прямо на том месте, где он сейчас стоял?