- Не мог бы - не заколдовал, - хмуро возразил Иван. - А как - я и сам толком не понял. Помню, как по комнатам мы с тобой разошлись. Помню, как ночью с Марьяниной стряпни пить захотел - страсть. Зажег свечку, прихлебнул из кувшина, и... - царевича передернуло.
- Что случилось?
- Я даже не понял, как все и произошло. Вот как ты сказал - одну минуту человек, другую - маленький такой, на четвереньках, и слово сказать не могу - как ни силюсь, а все какое-то меканье получается. Хочешь, смейся надо мной, Сергий, а только мне так страшно никогда еще в жизни не было. Сообразил я, что задвижку открыть надо, тебя разбудить, а не могу никак - рук-то нет, копыта... Заметался я тогда...
Волк схватил Иванушку за плечи, заглянул в лицо, и облапил пуще прежнего.
- Это ты, царевич, надо мной, дураком полупьяным, смейся... Ты ведь своими прыжками тогда, может, мне жизнь спас. Может, если бы не ты - неизвестно, что со мной бы было. Я ведь также от жажды проснулся, только попить захотел - да твои скачки услышал...
Серый осекся, Иван вырвался из его объятий, и глаза их встретились.
- Вода! - выдохнули они в один голос.
- Но откуда? Как? - недоуменно взмахнул руками Волк. - Наговорить на воду, конечно, можно, но ведь такое мощное заклинание не каждый волшебник сможет осилить, а тут - трактирщик сиволапый! Ну не мог он этого сделать, не мог, чем хочешь поклянусь!
- Постой, - ухватил его за запястье Иванушка. - Конечно, это ерунда, сказки детские...
- Говори.
- Да нет, глупости конечно... Но я слышал от своей няньки в детстве, что в ее родной деревне жила одна старуха, сестра подруги которой знала одного ямщика, который однажды вез человека, который был знаком с одним... Короче, нечто похожее однажды случилось с одной девочкой оттого, что она попила воды из следа, оставленного то ли свиньей, то ли медведем...
- Из следа?... Воды попила?...
- Ну да... Я же говорю - чепуха какая-то, просто к слову пришлось, вспомнилось... Вот была бы здесь Ярославна - она бы быстро во всем разобралась.
- Если бы сеструха моя была здесь - такого вообще бы не случилось, - угрюмо изрек Волк. - А насчет
следа - возможно, в этом что-то и есть... Знаешь, есть у меня одна мыслишка... Посиди-ка ты пока здесь, а я все хозяйство евойное хорошенько обойду. Да смотри, отсюда - ни шагу, - Серый повязал заново платочек и двинулся к загородке.
- Стой! - вдруг ухватил его за сарафан Иван. - Какой же я низкий эгоист!
- Да? - обернулся Волк.
- Да. Самое-то главное я забыл. Ты знаешь, что он так поступает с каждым богатым путником, который у него останавливается?
- Что-о?!
- Все козы, овцы, коровы, свиньи здесь - это все когда-то были люди. Он их всех заколдовал - кого раньше, кого позже. Чем дольше человек находится в зверином обличии, тем больше становится похожим на самое обыкновенное животное, и потом уже сам не может вспомнить, что раньше он был кем-то другим.
- А ты откуда знаешь?
- Видишь - вон там, в загоне напротив, баран на нас смотрит?
Серый оглянулся - действительно, черный баран, приподнявшись на задние ноги, неотрывно следил за ними, беззвучно раскрывая рот и, казалось, хотел что-то сказать.
- Это лукоморский купец, Демьян Епифанов, их торговый дом - один из самых богатых у нас. Его превратили около недели назад. Он и его приказчики ехали домой из Вондерланда с товаром. Их Козьма сделал жеребцами, вон они, буланый и соловой, там, подальше, видишь?
- А хороши...
Царевич метнул на друга гневный взгляд.
- Шучу, - пожал плечами Волк.
- Они уже стали забывать, что еще неделю назад они были людьми, видишь? Они на нас не реагируют. Демьян сказал, что они сразу впали в отчаяние, и полное превращение закончилось быстрее. А он сопротивлялся, поэтому смог пока сохранить в себе человеческое. Был еще возчик, ему показалось, что его превратили в быка, но после той ночи он его больше не видел.
- Ну, трактирщик... Козьма, значит. Скоробогатый, - в голосе отрока Сергия зазвучали нехорошие нотки; нотки, которые обычно слышатся в звоне острой стали и предсмертных хрипах. - Ну, держись, лапик, рассердил ты меня теперь по-настоящему. Я, конечно, и сам не подарок, но тут дело другое. Ты знаешь, что он потом этих людей на мясо продает?
- Не может быть! - Иван задохнулся от ярости. - Ну, подлюга, берегись, - и вихрем, одним прыжком, перемахнул через ограду, сорвав на лету со стены топор.
- Стой, Иванко, не торопись, - ухватила его за плечо железная рука Серого.
Посетителей в трактире не было, и хозяин с двумя шкафоподобными работникам уселись обедать прямо в общем зале. Аленушка с поклоном принесла им похлебку, нарезала горку хлеба на столе.
- Что, мясник еще не приезжал?
- Нет, хозяин, не было...
"И не будет," - с мрачным удовлетворением договорил про себя Серый. После того, как у мясников, перехваченных метрах в ста от трактирщицкого имения, многозначительно помахали под носом топором, вряд ли они еще когда-нибудь вернутся в эту деревню.
И не пожалеют.
- Аленка, вина неси.
- Извольте.
Через секунду девчушка вернулась, неся на подносе два оловянных кубка и один золотой, доверху наполненных крепкой сливовицей.