И причина этого сходства была слишком очевидной.
Чьи-то сильные руки поставили на ноги потрясенного до глубины души царевича и заботливо отряхнули ему платье. Иван обернулся, чтобы поблагодарить, но никого не увидел. Никого и ничего, кроме двух пар кистей мозолистых загорелых человеческих рук. На безымянном пальце одной из них даже было надето кольцо.
"Очевидно, "нехватка рабочих рук" - это не про сестру Серого", - откуда-то со стороны пришло в голову царевичу. - "А головы, наверное, занимаются приемом посетителей и планированием работ по хозяйству. Каждая для своей пары рук."
Несмотря на ясность мышления, царевич чувствовал, что еще одна, самая маленькая капля в чашу его рассудка - и он за последствия не отвечает.
И вряд ли когда-нибудь снова будет.
- Если бы я знала, что у Серого бывают такие впечатлительные друзья, я бы тебя хоть предупредила, - раздался сзади голос.
Иван неестественно медленно повернул голову и украдкой выглянул из-за плеча.
Откуда-то появилась Ярославна и легким жестом отослала руки прочь.
Иван обдумал сказанное.
"У моей избушки куриные ноги, на колья в заборе насажены человеческие головы, во дворе работают руки без всего остального, а сама я - Баба-Яга."
Хм. Может для кого-то это и прозвучало бы успокоительно...
На свой счет Иван сильно сомневался.
- Вы - Баба-Яга, - для простого вопроса это прозвучало очень уж обреченно.
- Во-первых, Иванушка, мне и тридцати еще нет, какая ж я тебе "баба"...
- Извините, - смутился Иван.
- ...А во-вторых, не Яга, а Ярославна; хоть ты и не помнишь, а Серый нас друг другу представил.
При этих словах царевич смутился еще больше, если только это было возможно.
- Когда-то давно и в самом деле была такая особа - Ядвига Пантелеевна Ягодайкина, баба Яга для своих, - не обращая внимания на смущение царевича, или не показывая виду, что обратила, продолжала Ярославна.
- Нраву была вздорного, характера скверного, неуравновешенного, но получилось так, что попала в довольно известные истории, и после этого ее имя стало нарицательным, а все, что она когда-либо делала или говорила, стали приписывать нам всем. И совершенно напрасно, должна я тебе сказать. Это все равно, как если бы всех младших сыновей царей называли Иванами, и говорили, что за чем бы в поход этот Иван не отправился, он обязательно преуспеет только потому, что он - младший. Да, и вот только потому, что эта самая Яга проходящих кормила-поила, парила в бане, укладывала спать, а утром отправляла дальше по своим делам, а те после всем об этом рассказывали, составилось превратное мнение, что наши жилища - это что-то вроде пансиона, скрещенного с банно-прачечным комбинатом, и кто попало в любое время может завалиться туда как к себе домой. И все это только потому, что те, кого после баньки она по ИХ делам НЕ отправляла (или по крайней мере не в том виде и составе, в котором они к ней пришли) никому об этом не рассказывали. И вот, пожалуйста, налицо испорченная необъективной информацией репутация - из-за одного человека страдают все, отбиваясь от толп различного рода авантюристов и искателей приключений
на свою... - Ярославна благовоспитанно не закончила предложение.
После довольно продолжительных поисков Иван нашел в себе силы спросить:
- А что обычно делаете ВЫ с теми, кто к вам попадает?
- По-моему, ты уже все видел, - Ярославна пожала плечами.
Потом, показалось, какая-то неожиданная мысль пришла ей в голову, и она даже переменилась в лице. - Уж не думаешь ли ты, что я правила для всех распространяю на друзей моего брата? Ей-Богу, царевич, я ведь так и обидеться могу!..
Иван, которому шестое чувство коротко шепнуло, чем Ярославнина обида может выразиться, тут же с бессовестно преувеличенной горячностью заверил хозяйку, что ничего подобного ему и в голову прийти не могло, и Ярославна, удовлетворенно хмыкнув, пригласила его позавтракать в летнюю кухню, где уже поджидал его Серый Волк.
После завтрака они все втроем вернулись в домик, благополучно к тому времени пристроившийся на старом месте, поджав по себя кокетливо куриные ножки. Ярославна провела рукой над столом, и на нем, откуда ни возьмись, появилась массивная зеленая тарелка изрядных размеров, можно даже было сказать, блюдо. Из воздуха Ярославна ловким жестом заправского фокусника выхватила золотое яблочко с рубиновым бочком ("То самое!") и, как мастер-крупье единственного, но подпольного казино Лукоморья, куда однажды он увязался тайком за старшими братьями, покатила его по тарелке.
К слабому удивлению царевича (после утренней прогулки по двору немало усилий надо было приложить, чтобы удивить его сильно) оно продолжало кататься по краешку блюда и через минуту, и через пять, и дальше...
Волк сидел, поглядывая на приготовления с неподдельным равнодушием, из чего царевич заключил, что все это ему видеть далеко не впервой. И тщательно принял такой же скучающе-безразличный вид.
- Ну, рассказывай, Иванушка, что найти ты хочешь, - обратилась к нему Ярославна.
- Жар-птицу, - осторожно ответил царевич.
- Где обитает, страна, город какой и тому подобное - знаешь?