Поторопись, Михаил Сергеевич, согласился с ним Рокоссовский.
Выпив чаю, Константин Константинович подошёл к карте. Он стоял недвижимо, о чём-то размышляя, наконец решил позвонить в Ставку. Но тут же тревожная мысль уколола его: а на месте ли Сталин? Ведь сейчас глубокая ночь!..
«Надо дать о себе знать, Верховный не любит, когда командующие фронтами «забывают» проинформировать его», рискнул Константин Константинович.
Переживал он зря: Сталин был в своём рабочем кабинете и терпеливо выслушал его доклад об обстановке на Центральном фронте и намеченных Военным советом фронта мерах по отражению ударов противника. «Верховный главнокомандующий сообщил мне, отмечал Рокоссовский, что для усиления фронта и его резерва нам передаётся 27-я армия генерал-лейтенанта С. Г. Трофименко. Это сообщение сильно нас обрадовало. Но радость оказалась
преждевременной. Утром мы получили второе распоряжение: 27-ю армию, не задерживая, направить в распоряжение Воронежского фронта в связи с угрожающим положением в районе Обояни. И Ставка предупредила, чтобы мы рассчитывали вообще только на свои силы. При этом на нас возлагалась дополнительная задача оборона Курска, если противник прорвётся с юга, с участка Воронежского фронта.
Имейте в виду, сказал Сталин, положение вашего левого соседа тяжёлое, противник оттуда может нанести удар в тыл ваших войск».
После разговора с Верховным на душе у Рокоссовского похолодело, будто он глотнул ледяной воды. Что-то ему надо делать!
В это время к нему вошёл маршал Жуков. Как представитель Ставки в штабе Центрального фронта, он имел комнату, в которой работал, там же находился и телефон ВЧ для связи со Ставкой.
Что тебя волнует? спросил он, глядя на притихшего командующего фронтом.
И Рокоссовский сообщил ему о своём разговоре с Верховным.
Вот такие у меня дела, уронил Константин Константинович.
И что ты решил?
Командующий фронтом сказал, что у него один выход бросить на угрожаемый участок войска армий, которые находятся на вершине Курского выступа. Ничего другого он не придумал.
Всё правильно, я бы тоже так поступил, так что действуй! поддержал его Жуков. Ну а насчёт обстановки на Воронежском фронте Верховный прав. Генералу армии Ватутину срочно нужна помощь, потому-то Сталин и перенацелил 27-ю армию на Воронежский фронт. А ты, Костя, добродушно продолжал маршал, гляди в оба, как бы фрицы не ударили тебе в тыл. Они делать это умеют...
«Легко сказать «действуй», а стянуть резервные силы, потом перебросить их куда надо дело не из лёгких, грустно подумал Рокоссовский. Но нужно делать, иначе может случиться худшее...»
Вошёл генерал Малинин. Он доложил, какие войска, по его мнению, можно быстро перенацелить на угрожаемые рубежи. Рокоссовский выслушал его внимательно, не задавал каких-либо вопросов, а когда начальник штаба умолк, с чувством облегчения сказал:
Согласен, Михаил Сергеевич, ты хорошо всё взвесил. Правда, я бы задействовал ещё одну дивизию из армии генерала Черняховского. Как считаешь?
Очень даже хорошо, я просто пощадил Ивана Даниловича, признался Малинин.
Значит, так. Срочно свяжись с командующим 60-й армией генералом Черняховским и передай ему мой приказ: дивизию, находящуюся в его распоряжении, направить в резерв фронта. Рокоссовский облегчённо передохнул, собираясь с мыслями. А для обеспечения стыка 13-й и 70-й армий из 65-й армии генерала Батова изъять два танковых полка. Оформляй моё решение приказом.
Понял, товарищ командующий.
И вот ещё что, Михаил Сергеевич, вновь заговорил Рокоссовский. Надо усилить оборону в полосе армии генерала Пухова. Тут ты прав, и я возражений не имею. Направь в его распоряжение 1-ю и 13-ю истребительно-противотанковые артиллерийские бригады и 21-ю миномётную бригаду всего 10 полков. Кстати, с утра, как мы решили вчера, нанесём удар по главной группировке врага, напомнил он. Для этого штаб фронта сделал всё, что требуется?
Так точно, товарищ командующий, заявил начальник штаба. Войска, выделенные для атаки, 17-й гвардейский стрелковый корпус, 16-й танковый корпус из 2-й танковой армии и 19-й отдельный танковый корпус из резерва фронта. Я лично переговорил со всеми командирами соединений, поставил конкретную задачу, основываясь на решении Военного совета фронта. Так что всё им ясно, осталось лишь проявить себя в деле.
На КП Центрального фронта прибыл командующий 16-й воздушной армией генерал Руденко. Он был в авиадивизии, самолёты которой с первого же дня стали бомбить вражеские танки и орудия, а также мотопехоту. Руденко устал это было видно по его серому лицу, даже в глазах у него не было того огонька, который нередко замечал Рокоссовский у генерала, когда тот бывал утром у него на докладе.
Что, ты недоволен, как твои орлы бьют фрицев с воздуха? усмехнулся генерал армии.
Всю ночь почти не спал, был у лётчиков, вздохнул Руденко.
Наша авиация в этот раз действует лучше, чем это было раньше, похвалил Руденко командующий фронтом, на что генерал сказал:
Стараются ребята, штурмовики и бомбардировщики группами в сопровождении истребителей наносят бомбовые удары по фашистам. Особенно сильной бомбардировке были подвергнуты районы Ясной Поляны, Озерков, Архангельского. По данным воздушной фотосъёмки, самолёты подожгли до сотни танков, клубы чёрного дыма поднялись в воздух там, где совсем недавно шёл ожесточённый бой. Генерал Руденко посмотрел на Рокоссовского. Хотите посмотреть фотосъёмку?