Какое-то время Верховный молчал, потом резко бросил в трубку:
Мы вам, товарищ Костин, сообщим наше решение.
В ледяном голосе Сталина Рокоссовский уловил недовольство и теперь в ожидании звонка из Ставки размышлял, чем это вызвано: то ли Верховного вывел из себя его звонок, то ли кто-то другой озадачил вождя. Рокоссовский нервно ходил по комнате, теряясь в догадках, когда ему позвонит Верховный.
Но позвонил заместитель начальника Генерального штаба генерал Антонов. И того, о чём он сказал, Рокоссовский совсем не ждал, он даже был слегка разочарован.
Товарищ Костин, услышал он в телефонной трубке далёкий голос генерала Антонова, вам приказано прекратить наступление на Орёл, а с 21 марта войскам Центрального фронта перейти к обороне на рубеже ГородишеТроенаЛитижКоренево, образовав вместе с войсками Брянского фронта северный фас Курского
выступа... Всё ясно? спросил в заключение Антонов.
Да, но я никак не ожидал такого решения Ставки, признался Константин Константинович. Считал, что мне дадут одну-две армии из резерва Ставки, и я мог бы продолжить наступление...
Предстоят события, о которых вы узнаете позже, прервал его Антонов.
Положив трубку на аппарат, Рокоссовский резко обернулся на шум в комнату вошёл начальник штаба генерал Малинин.
Был звонок из Москвы? спросил он, заметив на лице командующего некоторую растерянность.
Да, веско обронил Рокоссовский. На его лице появилась натянутая улыбка, но она тут же исчезла. Нам приказано перейти к обороне... И Рокоссовский изложил Малинину то, о чём ему сообщил заместитель начальника Генштаба Антонов.
Я понял так, что с войсками Брянского фронта мы образуем северный фас Курского выступа? уточнил Малинин.
Оно самое, подтвердил Рокоссовский и показал на оперативной карте рубежи обороны, занимаемой войсками Центрального фронта. Я сейчас подготовлю приказ о передислокации войск, а ты, Михаил Сергеевич, переговори по телефону с командармами. Помни, что к 21 марта мы должны перейти к обороне на указанных Генштабом рубежах. Сам понимаешь, времени у нас в обрез.
Стабилизировалась обстановка и на Воронежском фронте, о чём генерал Ватутин сообщил Рокоссовскому поздно вечером, позвонив ему по ВЧ.
Мне приказано перейти к обороне, хотя я мог бы ещё и наступать, усмехнулся в трубку Ватутин. Кажется, назревают важные события. А что нового у тебя, Костин?
То же самое, что и у вас: приказано перейти к обороне, повеселевшим голосом ответил Рокоссовский. А чем это вызвано, пока не знаю. В Генштабе обещали вскоре дать знать. Ну что ж, оборона так оборона, нам в этом деле не привыкать...
Переговорив с Ватутиным, Константин Константинович подошёл к карте, висевшей на стене. В районе Курска линия фронта напоминала собой огромную дугу, которая была обращена в сторону противника. Эта Курская дуга и стала летом 1943 года местом ожесточённой битвы. Но об этом Рокоссовский узнал позже.
Вечером 4 июля в штаб Центрального фронта неожиданно прибыл маршал Жуков. Он вышел из машины, размял отяжелевшие ноги. Как и положено, командующий фронтом генерал армии Рокоссовский отдал ему рапорт, ответил на тёплое рукопожатие Георгия Константиновича.
Что-то вы зачастили к нам на фронт, как бы между прочим заметил Рокоссовский, улыбаясь уголками губ.
Боюсь за тебя, Костя, как бы ты не оплошал. В широко распахнутых глазах маршала заблестели лукавые искорки. Фрицы вот-вот двинут на тебя свои танки. А ты выстоишь?
Надо выстоять, Георгий Константинович, мы же с вами наследники славы великого Суворова! вполне серьёзно произнёс Константин Константинович.
Жуков положил руку ему на плечо и тут же снял её.
Ну, рассказывай, как житьё-бытьё, а?
Рокоссовский ответил, что с утра он был в 13-й армии генерала Пухова, походил по траншеям и блиндажам передовой линии обороны, поговорил с людьми. У бойцов и командиров, подчеркнул он, боевое настроение, они ждут не дождутся, когда наконец враг начнёт наступление. Не без гордости командующий фронтом сообщил, что штаб фронта создал наиболее мощную противотанковую оборону в полосе 13-й армии и на примыкающих к ней флангах 48-й и 70-й армий.
А какова противотанковая артиллерийская оборона в полосе армии генерала Пухова? поинтересовался Жуков.
Приличная, товарищ маршал...
Она равна 30 орудиям на один километр фронта, подал голос подошедший к ним начальник штаба фронта генерал Малинин. Он тут же разложил на столе оперативную карту. Здесь хорошо видно, как мы расположили орудия. Из них прямой наводкой можно вести огонь по вражеским танкам, если таковые осмелятся атаковать нас.
Жуков чему-то усмехнулся, его полное с чёрными крапинками у глаз лицо посерьёзнело.
Михаил Сергеевич, неужели ты, старый вояка, сомневаешься, что фрицы начнут танковую атаку? спросил Георгий Константинович. У них это последний шанс вырвать из наших рук стратегическую инициативу, и они будут драться до последнего. Таков приказ Гитлера.
Да нет же, я ничуть не сомневаюсь, товарищ маршал, смутился генерал Малинин. Просто хотел пошутить...
Но Жуков, словно не слыша его, стал говорить о том, как важно на главном направлении той же армии Пухова поставить орудия, чтобы дать достойный отпор врагу.