Пастырь киевских христиан Григорий появился быстро, едва ли не одновременно с тем, как затихли шаги покинувших великую княгиню воевод. Можно было подумать, что во время разговора он находился рядом, в одном из погруженных в темноту углов опочивальни. Высокий, слегка грузноватый, удлинённое благообразное
лицо, аккуратно подстриженная борода с густой сединой... Длинные волосы до плеч, опущенные долу глаза, в его облике, несмотря на узкие губы и хищный крючковатый нос, читалось смирение... Чёрное одеяние почти касалось пола, длинные, холёные пальцы перебирали костяшки чёток, на груди большой медный крест-распятие. Григорий был не только священником, но и ближайшим другом и советником великой княгини. Сколько бессонных ночей провели они вдвоём, обсуждая то, что Ольга таила в своей душе от всех остальных людей.
Ты звала меня, дочь, и я перед тобой, тихо и вкрадчиво прозвучал голос Григория.
Отче, случилось то, что рано или поздно должно было случиться, произнесла Ольга, указывая Григорию на скамью против себя. То, к чему мы оба давно были готовы и... зачем лицемерить друг перед другом? чего тайно желали. Меня только что покинул воевода Микула, сопровождавший великого князя при его повторном сборе полюдья с древлян. Как думаешь, с какой вестью он явился?
Мне стало известно, что Микула прибыл в Киев один, израненный, и, несмотря на глубокую ночь, добился немедленной встречи с тобой. Значит, доставленные им вести весьма важны и вряд ли радостны. Поскольку великий князь отправился к древлянам с малой дружиной за новой данью, что не могло им понравиться, я осмелился бы предположить, что повторное посещение твоим мужем древлян закончилось его смертью.
Именно это и произошло, отче.
Всё в руках Божьих, дочь моя, и твой муж всего лишь разделил судьбу всякого смертного... возможно, своим опрометчивым поступком сам ускорив свою кончину. Поэтому я не понимаю, отчего ты так взволнована. Разве только что ты не сказала, что была готова к подобному повороту событий и даже тайком желала их? Твоё желание сбылось, ты стала полноправной хозяйкой Руси и смело можешь приступать к делам, о свершении коих давно помышляла.
Ольга отбросила голову на спинку кресла, отрывисто рассмеялась.
Ты прав, отче, я смело могу приступить к делам... однако не тем, о которых мечтала. С чего я хотела начать, получив принадлежавшую раньше моему мужу власть? Установить прочный мир и искреннюю дружбу с ближайшими сильными соседями Руси Византией и Хазарией, помочь западным и южным славянам в их борьбе с германским нашествием на Восток, не допустив его к русскому порубежью. Думала о том, как всемерно способствовать усилению торгового люда и боярства с целью уменьшить силу воевод, которые не мыслят своего существования без войн и захвата добычи и потому наверняка станут противиться моим правилам. А главное, я собиралась без промедления начать искоренять на Руси, прежде всего в Киеве, язычество, привлекая в ряды наших с тобой единоверцев знатнейших и богатейших киевлян, чей пример будет заразителен и поучителен для простонародья. А вместо этого я вынуждена заняться тем, что пуще всего мне ненавистно, начинать войну, причём самую страшную и неблагодарную из войн междоусобную.
Ты говоришь о том, что тебе так или иначе придётся наказать древлян за смерть Игоря? Полностью согласен. Но почему ты должна начинать с ними войну? Я хорошо знаком с вашими обычаями и законами, неплохо изучил «Правду Роськую» . Да, в случае убийства человека его родственники имеют право на кровную месть, однако по их желанию она может быть заменена денежной платой-вирой в пользу родичей погибшего. Я даже помню размер виры сорок гривен, и дивился тому, что эта вира нисколько не зависит от того, кто жертва убийства простолюдин, княжий муж, знатный боярин. Многим христианским законодателям не мешало бы взять здесь пример с русских язычников, усмехнулся Григорий. Прямо воплощение Христовых заповедей о всеобщем равенстве не только на Небе, но и на земле.
Мне не до шуток, отче, резко оборвала Ольга священника. Я не хуже тебя знаю наши законы, в том числе и «Правду Роськую». Моё несчастье в том и заключается, что наше время отступило от тех простых и всем понятных стародавних законов, когда все русичи были равны перед своими богами и друг перед другом, будучи прежде всего вольными людьми и соплеменниками, и лишь потом смердами, воинами, старейшинами. Поэтому жизнь каждого из них, независимо от рода и положения, ценилась одинаково. Как бы я сейчас желала, чтобы и смерть моего мужа можно было приравнять к смерти обычного русича, и я смогла бы решить, мстить за него или взять виру . Так нет, Игорь для всех прежде всего великий князь, и о наказании древлян предстоит думать не только и не столько мне, тем более что вместе с Игорем под древлянскими стрелами и мечами полегли две сотни лучших киевских дружинников.