Едва Ольга успела передать икону Георгия Победоносца Григорию, в её руках оказалась следующая:
Этот благообразный, бородатый старец Николай, епископ города Миоры и Ликии, коего вы называете Чудотворцем, прославившийся покровительством плавающим и путешествующим, а также заботой о смердах и их живности.
Едва Свенельд смолк, в комнате раздался гневный голос Григория, прижимавшего к груди иконы:
Нечестивый язычник, откуда у тебя эти бесценные святыни? Ты грабил храмы и монастыри, умерщвлял их служителей, лил христианскую кровь? Да покарает тебя Небо, падёт на твою голову гнев Господний!
Ольга перехватила брошенный Свенельдом на Григория презрительный взгляд, увидела, как сжал он челюсти, сдерживая себя. Отношение воеводы к священнику осталось прежним, и только присутствие великой княгини спасло Григория от последствий, к которым повлекли бы его последние слова, будь он наедине со Свенельдом. Не обращая внимания на священника, воевода протянул Ольге пергаментный свиток.
Прочти, великая княгиня.
Ольга быстро пробежала свиток глазами, медленно перечитала его второй раз, поцеловала, перекрестилась и протянула Григорию.
Послание обращено и к тебе, батюшка. Арранский архиепископ благословляет нас на добрые дела во славу Господа нашего Иисуса Христа, вселяет мужество в наши сердца, выражает надежду, что благодаря трудам нашим ныне языческая Русь станет светочем христианства на всём Востоке.
Покуда Григорий внимательно читал послание из Аррана, Свенельд лихорадочно размышлял, стоит ли дарить великой княгине драгоценности с яхонтами и смарагдами. Судя по выражению её лица и голосу, иконы произвели на неё самое благоприятное впечатление, и, если он намерен одарить её и украшениями, сейчас для этого самый благоприятный момент. Какими ценными ни были бы иконы и как ни дорого послание архиепископа Аррана, а изумительные по красоте и сказочно дорогие украшения должны произвести на великую княгиню не меньшее впечатление и окончательно убедить в желании Свенельда стать её искренним и надёжным другом.
Однако что с ним? Мысли отчего-то начали путаться, а рука, которой он собрался достать драгоценности, перестала его слушаться и стала будто чужой. Священник между тем уже дочитывает послание, и необходимо торопиться с даром. Но как торопиться, если пальцы похолодели и дрожат, рука висит словно плеть и не может согнуться в локте, в голову, вытесняя мысль о драгоценностях, лезут воспоминания о боях при Бердаа. Да и в Киеве ли он, если перед глазами не великая княгиня и христианский жрец, а лазоревая гладь широкой Кубани, берегом которой совсем недавно он вёл своё войско домой? И что за тихий, ласковый голос звучит в ушах: «Отважный витязь, зачем великой княгине твой новый дар? Ежели она поверила тебе достаточно и досок с ликами христианских богов, а если нет её доверия ты не приобретёшь даже за всё злато мира. Будь благоразумен и не пожалеешь об этом». Что это с ним? Подобного не случалось никогда, даже когда он выходил из забытья после полученных тяжелейших ран. Что за наваждение?
А священник дочитал послание до конца, поцеловал его и возвратил великой княгине. Та свернула пергамент снова в свиток, положила на колени, вскинула глаза на Свенельда.
Воевода, архиепископ Аррана пишет, что твои воины не разрушили ни единого храма и монастыря, не обидели ни одного христианина, а взятых в заложники после подлого отравления своих дружинников ты позволил выкупить. Он сообщает, что это по твоей просьбе он направляет мне своё послание-благословение и дар из трёх особо чтимых в Арране икон. Воевода, я не узнаю тебя. Что случилось?
С первыми словами Ольги у Свенельда
перестали дрожать пальцы, ушли из памяти воспоминания о минувших боях и пропал нежный женский голос. Голова вновь была ясной, а тело послушно его воле.
Наверное, случилось то, что и должно было случиться. Просто однажды я задал себе вопрос: кто те немногие люди, которых я уважаю, хотел бы иметь друзьями и всегда видеть подле себя? В Арране у меня был близкий товарищ, который мне во многом помог и с коим я был вынужден расстаться на берегах Хвалынского моря. Он был христианином. Ты, великая княгиня, которая своим умом, волей и способностью вершить державные дела превзошла всех нынешних земных владык, перед которой я преклоняюсь, тоже христианка. Так, может, христианство та вера, что объединяет равно или поздно всех умных и достойных уважения людей? Тогда почему я, стремящийся быть на них похожим, язычник? Зная, что главное в учении Христа творить добро и нести людям любовь, я и занялся этим по мере сил. Когда-то я был несправедлив к тебе, великая княгиня, и потому решил искупить свою вину, свершив поступок, причиной которого могут быть лишь чистое сердце и благие побуждения.
В тебе в последнее время действительно произошли большие перемены, воевода, задумчиво произнесла Ольга, пристально глядя на Свенельда. Жаль, что я вовремя не заметила их. Я очень признательна тебе за благословения Арранского архиепископа и привезённые иконы. Скажи, чем могу отблагодарить тебя?