Понятно, мэм, голос у парня высокий, совсем мальчишеский. О хозяйке ходят такие жуткие слухи, что выбирать работников толком не из кого никто не идет. Приходится брать юнцов, которых больше никто не нанимает.
Выждав еще немного, я снова прячу плащ Джуно-Джейн под рубашку, надвигаю шляпу Джона так низко, что подгибаются уши, и спешу навстречу свежему воздуху и свободе. Я осторожно высовываю голову на улицу никого! и выхожу наружу. Усилием воли заставляю себя идти по двору спокойно, на тот случай, если меня кто-нибудь увидит в окно. Худой темнокожий мальчишка, спокойно шагающий по улице, не вызовет подозрений. Хотя на самом деле больше всего мне хочется побежать, чтобы всем рассказать, что мисси Лавиния вернулась из школы. Неспроста все это. Может статься, с массой и впрямь приключилась страшная беда.
Нам, издольщикам, стоит собраться вместе в лесу, вдали от чужих глаз, и решить, что делать дальше. Все мы подписывали с массой договор, и именно он должен был его исполнить.
Надо подумать, как теперь быть.
Но не успеваю я обогнуть изгородь, как слышу голоса, доносящиеся из-под старого кирпичного мостика. Когда-то тут был великолепный сад, но потом явились янки. Они разбили статуи, вырубили розы, зарезали госвудских свиней и побросали их трупы в пруды. С тех пор былую красоту так никто и не восстановил. В тяжкие времена уже не до роскоши. Ворота прочно заперты с самой войны, тропинки зарастают глицинией, ежевикой, кустами дикой розы. Старые деревья обвил ядовитый плющ, а с ветвей, точно шелковая бахрома с дамского веера, свисает мох.
Кто же притаился там, под мостом? Мальчишки, ловящие лягушек? Или, может, мужчины, открывшие охоту на опоссума или белку, чтобы было чем пообедать? Но нет: разговаривают эти двое как белые. Голоса девичьи и совсем тихие.
Я пригибаюсь пониже, чтобы меня не было видно из-за кустов, и подбираюсь к мосту. Вскоре я различаю голос мисси Лавинии бойкий и звонкий, точно стук молотка по металлу, и примерно настолько же «приятный» для слуха.
ты свою часть уговора не выполнила, с какой же стати я должна?
Святые угодники! Зачем же мисси приехала?! С кем она разговаривает? Затаившись у перил мостика, тихо, как мышка, я стараюсь уловить каждое слово.
У нас с тобой одна цель, отвечает Лавинии другой голос, напевный, точно птичья трель, и с заметным французским акцентом к такому выговору еще надо привыкнуть. Может, нас ждет одинаковая участь, если поиски не увенчаются успехом.
Ничего у нас нет с тобой общего, даже говорить так не смей! возмущенно восклицает мисси. Я живо представляю, как трясутся сейчас ее толстые щеки точно свиной пузырь, который мясник надул, перевязал и отдал детям поиграть вместо мяча. Ты не наследница этого дома! А всего лишь отродье папиной папиной конкубины! И ничего больше!
И все же я по твоей воле оказалась в поместье Госвуд-Гроув. Это ведь именно ты помогла мне сюда проникнуть.
Так, значит, они с мисси
Святые угодники, да что же тут творится?! Неужели мисси и впрямь помогла Джуно-Джейн попасть в дом?!
Если я расскажу Тати об этом, она непременно
решит, что я все выдумала.
Так вот почему мисси Лавиния не закатила скандал минувшей ночью. Может, и Седди не проснулась, несмотря на весь шум, именно из-за нее. Возможно, мисси Лавиния приложила руку и к этому.
Пускай так, Джуно-Джейн, но где же награда за все мои старания? Что я получила взамен? Ничего! Ты, как и я, не знаешь, где хранятся его документы. А может, ты меня обманула, когда пообещала, что сумеешь их найти А возможно, это мой отец тебе солгал, добавила она и тихонько хихикнула, наслаждаясь этими словами, точно сладкой карамелькой.
Не может такого быть! голос Джуно-Джейн взлетает и теперь кажется совсем детским, но потом он становится прежним. Он обещал обо мне заботиться и не мог нарушить этого слова. Он всегда говорил, что
Ты в этой семье никто! вопит мисси, и над головой у нее вспархивает испуганный дрозд. Я оглядываюсь, высматривая себе убежище на случай, если кто-нибудь явится на шум. Ты пустое место, и если отец и правда умер, то вы ты и мамаша твоя желтокожая больше ни цента не получите! И поделом! А знаешь, Джуно-Джейн, мне ведь тебя почти жаль: мать, которая боится, что ты вырастешь красивее, чем она сама, отец, уставший от такого бремени, как внебрачный ребенок. Чему тут завидовать?
Не смей так о нем говорить! Он никогда не врет! Как знать, может, он перепрятал те бумаги ровно для того, чтобы твоя матушка их не спалила! А то ведь она потом наверняка затребует себе все папино имущество! Ты же, не получив напрямую никакого наследства, будешь вечно плясать под мамкину дудку. Ты ведь этого так боишься? Потому-то и позвала меня?
А что мне было делать, говорит мисси, и голос у нее при этом такой приторный, будто она выманивает из угла поросеночка, чтобы связать его и перерезать ему глотку. Ты же отказалась мне говорить, где именно папа спрятал бумаги, а настояла на том, чтобы поискать их самой
Ха! Тоже мне, наивную дурочку нашла! Да ты бы тогда мигом стащила то, что мне причитается, обчистила бы меня, как тебя твоя матушка!