Хорошо ты живешь, Макарочка! Хорошо! говорила мать брату.
Уметь нужно, отвечал Макар с хитрой усмешечкой. Ты ведь знаешь, заработок у меня невелик Но вот выкручиваюсь. Не хуже других
Ох, жили бы все, как ты, Макарочка, кротко замечала мать и бросала выразительный взгляд на сына. У моего-то хлопца и носить нечего: ни ботинок, ни штанов. Никак не заработаем, копеечки лишней нет.
Разве я не понимаю? Оно, известно, тяжело вздыхал Макар.
Алесь видел мать осторожно намекала брату, что при такой его распрекрасной жизни можно и о родной сестре побеспокоиться, подкинуть ей что-нибудь. Но Макар такие разговоры всякий раз сводил к какой-нибудь шутке.
Гостеванье заканчивалось, и мать, грустная, возвращалась домой. Но странно, она никогда не осуждала брата. Считала, видно, что это не по-родственному.
Еще запомнился Алесю в Ляховичах дед. Косматый, с рыжей бородой. Первый плясун на селе. Алесь и сейчас усмехнулся, вспомнив, как, бывало, дед козлом скакал под звуки гармошки.
Стало смеркаться, повеяло вечерней прохладой. Пора было отправляться домой вот и повар уже помахал Алесю рукой: мол, давай котелок да выкатывайся.
Делать нечего. Алесь отдал повару пустой котелок, покорно выслушал его наказ явиться завтра помогать на кухне, согласно кивнул и направился к выходу. И тут увидел незнакомца, вернее, его спину. Незнакомец поднимался на крыльцо комендатуры. Он или не он?
В воротах солдаты тщательно ощупали мальчика. Алесю противно было видеть так близко лицо фашиста, ощущать прикосновения его волосатых рук. Но что делать? Надо и это перетерпеть Зато солдаты привыкнут к нему и, может, не будут следить за каждым его шагом. Он отошел немного от дороги, присел на пень и сделал вид, что переобувается.
Наконец незнакомец появился за воротами, но, вместо того чтобы идти по дороге, свернул на глухую боковую тропинку.
Человек был высок, плечист, в потертой вислоухой шапке. Он слегка сутулился и шел быстрым дробным шагом. Алесю показалась эта походка знакомой.
Увидеть бы его лицо!
Может, забежать вперед? Но кругом
открытая местность с огородами, обнесенными ветхими заборами. Начнешь перелезать, спугнешь незнакомца. Алесь пошел вслед за мужиком.
Ничего, он придумает что-нибудь потом, в лесу. Спрячется в кустах при дороге и разглядит лицо того дядьки. А если не узнает? Придется идти за ним через весь лес, до самых Ляховичей. Конечно, страшновато отправляться в такой путь на ночь глядя. Да еще с глазу на глаз с немецким прихвостнем. Если он заметит, что за ним следят, пощады не жди.
Алесь струхнул не на шутку.
Человек шел быстро, почти бежал, потом неожиданно останавливался и тревожно оглядывался. Алесь тоже останавливался, неслышно пригибался или успевал юркнуть за ближайшее строение или дерево. Огороды кончились: теперь по обе стороны тропки расстилались поля. У низины, заросшей ольшаником и мелким, осинником, человек неожиданно свернул с дороги и направился к лесу.
Алесь недолго колебался. Он кинулся со всех ног, только ветер загудел в ушах. У леса он остановился затаив дыхание, потом осторожно начал пробираться вглубь по узеньким извилистым стежкам. Сбоку хрустнула ветка. Послышался приглушенный кашель. Направление известно, расстояние тоже, а это главное. Алесь нырнул глубже в ольшаник, выбрался на прогалину и мигом повернул обратно в кусты.
Совсем рядом, у высокого полусгнившего пня, темнела широкая спина незнакомца.
Алесь затаился в траве ни жив ни мертв.
Между тем незнакомец достал из-под пня какой-то сверток и развернул его. «Револьвер! Сердце у Алеся забилось сильнее. Значит, кого-то боится, если оружие понадобилось, размышлял парнишка. Кого же ты боишься? Мести людей?»
Незнакомец засунул револьвер в карман, воровато обернулся: оплывшее лицо, утиный нос. Алесь опешили чуть не вскрикнул. Да это же Макар Цапок! Дядька! И какую, смотри, одежку на себя напялил, издали ни за что не узнаешь старая ушанка, рубаха длинная, крестьянская. Да он никогда раньше и не ходил этак! Одевался по-городскому, другой раз и шляпу надевал знай, дескать, наших
Как же такое случилось, дядька Цапок?
Хотелось выскочить на прогалину, открыться дядьке, сказать ему мол, одумайся! Что делаешь? Но разум подсказывал пусть будет так, как есть, пусть Макар ничего не знает.
Дядька Макар как-то странно повел плечом, будто сбрасывая с себя какую-то непомерную тяжесть, и понуро поплелся назад, на дорогу.
Алесь еще долго лежал в траве, не решаясь выбраться из леса. На душе было страшно и тревожно.
Глава четвертая
Вадим Николаевич и Алесь сразу почувствовали упругие толчки. На кромку плывуна набегали волны, топили ее шипучим молоком пены. Было видно, как покачивается на середине редкий лозняк. Стрельба в окруженном фашистами районе не прекращалась. Громыхали пушки. В лесу что-то горело, вверх поднимался сизо-черный дым, похожий на косматую конскую гриву.
«Как там наши?» с тревогой думал каждый из путников.
Давайте обследуем плывун, прервал молчание Алесь, тут теперь все наше: и лозняк, и камыш с аиром и кочками.