Вероятно, у меня был достаточно идиотский вид, когда я, надев маску и ласты, со шноркелем во рту расхаживала по комнате. Прозрачные волны смыкались над моей головой, пестрые крабы ползали по ковру, голубь на подоконнике обернулся голубой рыбой
Николай весьма хладнокровно отнесся к блестящим перспективам исследования подводных загадок Черного моря. С его точки зрения, это было нужно для работы, не более того. Конечно, после дальневосточных морей с их трепангами и осьминогами, гигантскими крабами и подводными лесами, где водоросли достигают величины нескольких десятков метров, бедные воды Черного и Азовского морей не представляли для Николая особого интереса. Что ж, когда-нибудь и я буду вспоминать со снисходительной улыбкой пейзажи наших южных морей. Только
до этого было еще очень далеко.
Я с новым рвением принялась за чтение инструкций. Потом начались дни спешной и важной работы, когда на время надо было забыть о подводных мечтах.
Только иногда я тайком утаскивала в ванную маску и трубку и практиковалась там в задерживании дыхания. Получалось совсем неплохо: при полной неподвижности, почти полторы минуты без смены воздуха в легких.
Знакомые на все лады изощрялись в остротах и предсказаниях моей судьбы. Большинство сходилось на том, что увлечение скоро пройдет и все кончится благополучно, другие уверяли, что покупать для меня билет на юг придется только в одну сторону, прозрачно намекая, что из экспедиции мне не вернуться, третьи предсказывали расширение легких эмфизему. И все они ошибались.
Заглянув в подводный мир, человек навсегда остается там душой, как будто он побывал в сказочной стране фей. Утонуть, имея маску, ласты и трубку, значительно труднее, чем без них. Разумеется, могут быть непредвиденные случаи скажем, меня хватит в воде инфаркт. Но это может также легко случиться и в комнате, что даже вероятнее. Во всяком случае, переходить в Москве оживленную улицу, не глядя на светофор, много опаснее, чем заниматься плаванием. Насчет эмфиземы еще ничего не могу сказать, слишком мал мой подводный стаж.
Я с нетерпением отсчитывала дни. Следовало бы подумать о камере для подводного фотографирования, но, совершенно не представляя себе ее конструкцию, я была уверена в необычайной сложности изготовления такой камеры.
Вместо нее была заказана столяру деревянная рамка с ручкой подводный мольберт.
Назначен день отъезда. Спешная работа заставила отложить его еще на две недели. Истек новый срок, а мы еще были в Москве. Ящики с оборудованием стояли посередине комнаты и всем мешали. Оборудования было значительно меньше, чем обычно. На Карадагской биостанции, куда мы едем, для работы дадут бинокуляр и аквариумы. Но надо брать с собой палатку и все необходимое для трехмесячной жизни под сосной. Директор биостанции обещал нам в письме самую лучшую сосну в их парке, самую густую и развесистую.
К сожалению, другого помещения на биостанции нет. Десятки студентов и ученых съезжаются сюда летом, а помещения для приезжающих недостаточно. Что ж, поживем под сосной. Главное, что рядом будет море.
Мы выехали на Карадаг в конце июня.
Глава 3
Это король и королева. Это свита, а там, на краю, трон.
В его голосе звучала законная гордость владельца, показывающего редкие сокровища заезжим иноземцам. Мы смотрели во все глаза. Действительно, розовые в лучах заката «король» и «королева» шли к «трону», висящему над морем. Застывшая в подобострастном поклоне свита почтительно следовала за королевской четой. Внизу, у подножия стены, клубилась темно-зеленая пена кустарников. Еще ниже, в долине, между крутых холмов лежали глубокие закатные тени. За густой зеленью парка, за белым зданием биостанции в дымке заката таяло море. Машина спустилась с холма. Нас обступили прохладные сумерки раннего вечера.
Мы пошли представляться директору биостанции. Удивительно жизнерадостный и энергичный, небольшого роста крепыш с пышной седоватой шевелюрой и загаром спортсмена встретил нас, как старых знакомых. Сумерки быстро сгущались, и директор, Анатолий Николаевич, поскорее повел нас к обещанной сосне.
Под деревьями парка было почти совсем темно. Сильно пахло розами и разогретой за день хвоей. Колючие ветви хватали за платье, листья гладили по лицу. На поляне в призрачном вечернем свете высилась крона большой сосны, ее густая хвоя кровлей нависала над землей. Смутные силуэты деревьев и кустов теснились вокруг.
Вот здесь и располагайтесь, самое лучшее место в саду, сказал Анатолий Николаевич. Сейчас пришлю вам матрацы. Он мгновенно растаял в темноте. Через несколько минут директор появился снова. За ним шел человек с горой соломенных тюфяков и подушек.
А палатку ставьте входом к стволу посоветовал Анатолий Николаевич, помогая своему спутнику освободиться от ноши. Мы только открыли рот, чтобы поблагодарить директора, как он уже исчез. Пока мы возились с тюфяками и одеялами, Анатолий Николаевич вновь появился на поляне.
Он привел небольшую сухонькую женщину. Вот, пожалуйста, она будет готовить вам завтраки, обеды
и ужины. Договаривайтесь об условиях. А через минуту его голос раздавался уже в другом конце парка, где он громко распекал кого-то за теленка, пасущегося на клумбе.