Живущие на свободе европейские зубры, которые на самом деле были бизонами, продержались до двадцатого века. Стадо из более семиста голов бродило в Беловежской Пуще в Польше до 1914 года, но было целиком уничтожено во время Первой мировой войны. Благодаря усилиям польского правительства было собрано стадо из отдельных зубров, уцелевших в зоопарках и частных питомниках, где за ними отлично ухаживали. Их выпустили на свободу, и около шестидесяти полудиких бизонов теперь обитают в Беловежской Пуще. Если им повезет, то вполне возможно, что они доживут до Третьей мировой войны.
Когда Соединенные Штаты после Гражданской войны вступили в период экспансии Запада, численность огромного североамериканского бизона, который когда-то являлся самым часто встречающимся видом на земле, по всей вероятности, достигала шести миллионов. К 1889 году бизонов осталось всего лишь тысяча, большая часть которой укрылась в Канаде. Американского буйвола уничтожило в столь колоссальных количествах огнестрельное оружие («ремингтоны-44» и «шарпы-40») и железнодорожные компании («Юнион Пасифик» и другие), которые дали возможность перевезти часть убитых животных.
Языки бизонов морем уплывали в Нью-Йорк и в Лондон, а шкуры по железной дороге уезжали на восток для изготовления модных «бизоньих рубах». Что же касается мяса, то, скорее всего, на каждый фунт съеденного пропадало около тонны. В американских прериях гнили миллионы тонн бизоньих туш, отравляя воздух зловонными миазмами, а обожравшиеся койоты, волки и канюки воротили от трупов нос.
Убивали бизонов
Если бы черные африканцы, которые никогда и не пытались одомашнить этих животных, сумели бы проявить терпение, понимание и желание, им бы удалось наладить мирные взаимоотношения с южноафриканским буйволом. Он же все-таки больше корова, чем убийца, даже его имя Мбого напоминает глубокое, жалобное «му-у» и потребности его малы: хороший выпас, достаточно воды для купания и прежде всего доброе отношение соседей-людей. Ведь до сих пор он видел лишь жестокость людей как черных, так и белых.
Да, Мбого живет «бдительно», но только по классическому утверждению Вольтера, которое более всего подходит именно к южноафриканскому буйволу: «Этот зверь очень злобный: когда на него нападают, он защищается».
ТЕМБО Гражданин с твердыми устоями
И хоть это животное не человек, в Индии, на Цейлоне, в Бирме, Сиаме да и в других странах Востока его признают и почитают как человеческое существо. А индийские брахманы искренне верят, что, когда хат-хи как там его называют на рассвете и на закате молча созерцает небо с задумчивым видом, это означает, что он молится. Буддисты и иные азиаты не сомневаются в том, что это уникальное животное обладает собственной примитивной религией, и потому уважают и почитают его. Но в Африке, где на языке суахили его называют Тембо это созвучие напоминает нескончаемую дробь барабанов, его воспринимают как просто ньяму, «мясо». Ну, а для охотников, как белых, так и аборигенов, он всего лишь «большой кабан с огромными бивнями» или «слоновая кость».
Дабы объяснить свое несправедливое отношение к Тембо, люди заявляют, что африканского слона невозможно приручить. Бытует мнение, будто индийский слон послушный и умный, а африканский злобный, неприступный, не поддающийся дрессировке и даже кровожадный. Это суждение распространено и в цивилизованном мире Запада, хотя на самом деле виноват-то сам человек. Если внимательно изучить историю отношений человека и Тембо, станет совершенно
наслаждаются больше всего.
Воспитанные конголезские слоны, хоть и не добились статуса почтальона или божества, за короткий промежуток времени четверть века убедительно доказали, что они столь же способны к обучению и столь же умны, как и их восточные кузены. А скорее всего, даже умнее. Им только нужно дать шанс, чтобы это доказать. Профессиональные служащие зоопарков и цирков утверждают, что африканские слоны более нервные и легковозбудимые потому, что они гораздо проворнее и понятливее своих азиатских родственников, проживших в общении с человеком четыре-пять тысяч лет. Но если принимать во внимание трагическую историю африканского вида слонов, то поведение Тембо окажется вполне объяснимым. Ведь, за исключением бельгийских станций в Конго, со слонами Экваториальной Африки человек обращался совсем иначе. Их научили бояться, спасаться от преследователей бегством и даже сражаться с людьми, которые травят, убивают и разделывают их ради добычи мяса и слоновой кости.
До появления в Африке арабов и европейцев местное население мало интересовали слоновьи бивни. Только несколько племен, например балега в восточном Конго, занимались резьбой по жесткой, но очень прочной слоновой кости и создавали маски и статуэтки. Большинство же ремесленников предпочитали быстро портящееся, но легкое для работы дерево. Бивни порой использовались в качестве подпорок покосившихся крыш хижин или для построек красивого частокола. А пигмеи крошечными молотками из слоновой кости отдирали кору с деревьев для набедренных повязок. Но в буше можно было найти огромное количество «мертвой слоновой кости» бивней Тембо, которые умерли естественной смертью. Бывали случаи, когда аборигены пытались поймать слона или устроить на него охоту, если тот разорял их поля или банановые рощи, но обычно слон представлял для них ходячую гору мяса.