заботу о потомстве не только своем, но и принадлежащем другим семьям вида.
У мокриц немало врагов. Их поедают некоторые птицы. Они погибают в тенетах ядовитого паука-каракурта и паука-агелены, а также в норках тарантула. В норке мокриц очень часто собираются молодые скорпионы. Они проникают через узкий вход, расширяя его последним сегментом заднебрюшия, вооруженным шипиками. В норках мокриц обитает маленький жук чернотелка. Однажды во время раскопки норок я застал чернотелку за мирной трапезой, вместе со всеми молодыми мокрицами поедающим листочек растения.
Но самым опасным врагом мокриц оказалась небольшая мушка-горбатка, паразитирующая на молодых мокрицах. Личинки мушки развиваются поздней осенью и зимой в теле молодых мокриц. Они поедают своих хозяев, оставляя от них одну оболочку, тут же в норке забираются в почву, окукливаются, а весной, развившись, вместе с оставшимися в живых мокрицами, закончившими зимовку, выходят наружу. Массового заражения мокриц не бывает. Иначе маленькие и слабые мушки были бы не в силах самостоятельно выбраться из закупоренной норки.
Как уже говорилось, численность мокриц очень велика. Например, в одной из больших колоний по левому берегу реки Или в среднем ее течении на один квадратный метр приходилось до 40 норок мокриц, а на один гектар от 20 до 800 тысяч мокриц. Этот подсчет дает некоторое представление об их численности.
На полезную деятельность мокриц впервые обратили внимание не энтомологи, а почвоведы. Обилие мокриц, глубокие их норки заставили почвоведов заподозрить, что мокрицы играют немалую роль в рыхлении и перемешивании почвы. Специальными подсчетами с большой убедительностью было доказано, что на один гектар площади, занятой мокрицами, в течение лета на поверхность земли выносится около полутонны почвы и около тонны экскрементов с большим содержанием гумуса! Специальные анализы показали, что почва у норок мокриц очень богата азотом. Овес, посеянный на почвах, обработанный мокрицами, созревал быстрее и давал более богатый урожай.
Мокрицы увеличивают пористость плотной лёссовой почвы, улучшают ее аэрацию, способствуют накоплению в ней влаги. Лёссовые почвы, на которых обитают мокрицы, постепенно становятся более плодородными, на них вырастают травы и мелкие кустарники, и голые площади пустыни зарастают ими. Как только растительный покров становится достаточно плотным, а корни начинают пронизывать почву, мокрицы бросают прежние места обитания и переселяются на более открытые пространства. Таким образом, они как бы являются пионерами освоения пустынь.
Колониальный и семейный образ жизни пустынных мокриц, сложные формы заботы о потомстве, избирательное спаривание, вероятно, существующая сигнализация, строительные инстинкты и многое другое представляют огромный интерес для энтомологов, а почвообразующая деятельность этих, пожалуй, самых многочисленных из членистоногих животных пустынь немалый интерес и для практиков.
Едем дальше, поднимая столбы пыли. В стороне показалось небольшое стадо коров без пастуха. Среди кустов лежит падаль. На ней усиленно трудятся около десятка серых ворон, жадно склевывая пока еще свежее мясо. Серая ворона жительница севера пожаловала уже в наши края. По сторонам сидят черные вороны, поглядывая на своих серых собратьев и терпеливо дожидаясь своей очереди. Выходит, серые вороны не любят черных и, чувствуя свое превосходство, не подпускают их к пиршеству.
Серые вороны заселяют Европу и немного заходит за Урал, черные живут в Азии. В тех местах, где территории их обитания соприкасаются, этих птиц можно увидеть вместе. Между серой и черной воронами никогда никто не наблюдал враждебных отношений. Они часто вместе кочуют зимой.
Как бы там ни было, «дружба дружбой, а еда врозь».
Теперь мы не торопимся и, встретив удобное местечко, разбиваем бивак. Вот сейчас на пути бархан, поросший саксаулом, джузгуном и песчаной акацией.
Возле бархана на веточке тамариска я вижу ярко-белые шарики. Они довольно крупны каждый шарик три-четыре миллиметра в диаметре и хорошо заметны даже издали. Шарики на ощупь плотные, снимаются с трудом, с едва заметным белым рубчиком по вертикальному диаметру. На вершине шариков видно маленькое отверстие. По веточкам с шариками снуют муравьи крематогастеры, очень деловитые, чем-то занятые, не напрасно сюда собрались. Но я без лупы ничего не могу разглядеть и, как всегда зарекаюсь не отходить от бивака без полевой сумки, иду за нею.
Вскрываю один шарик, в нем какой-то мусор, в другом тоже. Все шарики с дырочками пусты. Нахожу шарик целый, без дырочки, осторожно вскрываю его. Из разреза высыпает целая ватага,
не меньше сотни, крошечных, размером в долю миллиметра, желтоватых созданий. Они бескрылы, с шестью ножками и прямыми, как палочки, коротенькими усиками, расставлеными в стороны. Крошки немедля расползаются. В домике они оставили кучку линочных шкурок. Тогда я догадываюсь, что этот шарик домик щитовки, малышки ее многочисленное семейство, детки, вышедшие из яичек. На дне шарика и сама мать, сморщенный комочек без глаз, без усиков, по существу мешочек, опорожнившийся яичками, это так называемый манный червец Трабутина маннипора, тот самый, который, по библейскому сказанию, накормил «манной небесной» голодающих в пустыне путников, спасшихся от рабства и пленения. Его выделения, падая на землю и засыхая, становятся похожи на манную крупу.