Потом я иду по излучине древней реки. Она очень крута, берега ее поросли саксаулом, и все изрешечены норками песчанок. Не приходилось мне встречать такого их изобилия! Хор тонких голосков несется со всех
сторон. Натуралист Лихтенштейн, описавший этого грызуна как новый вид, придумал для него русское название «заманиха». Откуда он его взял сейчас догадаться трудно.
Здесь много, особенно у самых входов в норки, маленьких кучек песка, диаметром приблизительно сантиметров 1214. Под каждым холмиком несколько катышков свежих экскрементов. Закапывание фекалий особенность поведения песчанок. Оно, видимо, имеет какое-то значение. Под песком, прогретым солнцем, во влажных фекалиях происходит процесс обработки неусвоенной клетчатки особыми бактериями. Пройдет некоторое время, и песчанка, откопав свои уборные, не без аппетита будет уплетать продукт переработки кишечника. Так растительная пища проходит двойную переработку. Свои фекалии поедают многие другие грызуны.
Сходным путем обрабатывают поедаемую древесину и термиты. Колбаски испражнений своих собратьев, богатые бактериями и простейшими организмами, едва они появляются из заднепроходного отверстия, жадно поедаются другими термитами.
Дороги по-прежнему нет, едем по сухому руслу реки, лавируя между куртинками тростника, сухими валежинами, с опаской обходим полу-высохшие ямы. В них грязь и можно засесть основательно и надолго. Вдруг слева на высоком берегу два больших холма. Оказывается, начало большого канала. Отсюда брали воду на поля трудолюбивые землекопы XII столетия. Канал начинался глубоким рвом, а далее совсем мелкий. Сказываются особенности транзитных рек пустыни. Вода несет много взвеси песка, ила, и они отлагаются на ее дне. Наконец сухоречье пересекает старая и, судя по всему, давно заброшенная дорога. Как мы рады ей после долгих мытарств по пустыне! Она выходит на бывший берег и идет рядом с сухим руслом. Вскоре мы минуем большую поваленную ветром топографическую вышку, а за ней проезжаем множество глиняных квадратных оградок и несколько высоких конических, полуразвалившихся мавзолеев. В каждой оградке семейное погребение. Это городок мертвых. Он очень стар и весь зарос могучим саксаулом. Очень давно, когда, быть может, по сухому руслу еще текла река, здесь жили кочевники-скотоводы и привозили в это место хоронить усопших.
Странное впечатление произвел на меня этот город молчания, сверкающие белизной, полуразмытые дождем стены между черными и корежистыми стволами замершего в тишине старого леса.
Сколько лет этому кладбищу? Наверное, несколько столетий.
Здесь, среди белых стен, в густом саксаульнике я впервые в этой пустыне увидел маленького щитомордника. Уползая от нас, он нервно вибрировал хвостиком подобно своим ближайшим родственникам гремучим змеям. Но погремушек на конце хвоста у щитомордника не было, а крупные щитки, возможно, издавали звук, но он был недоступен слуху человека. Иначе зачем было бы этой ядовитой змее трясти кончиком хвоста.
Через несколько дней блужданий мы выбираемся на знакомую дорогу. Перед нами все чаще солончаки, поросшие тамарисками. Здесь совсем не так уж и давно плескались воды Балхаша. Солнышко шлет на землю теплые лучи, но с ними спорит холодный ветер.
Замерли все насекомые. Лишь по такырам от щелки к щелке пробежит паук-скакунчик и исчезнет. Но когда мы усаживаемся обедать, к нам неожиданно слетаются неизвестно откуда маленькие мухи очень похожие на домашних. Они деловито обследуют нашу небогатую снедь, ползают по посуде, садятся на руки, на лицо. Их поведение похоже на настоящих синонтропных мух, приспособившихся жить только возле человека.
Но откуда они взялись в этом ненаселенном месте?
Захирели без человека, измельчали! смеются мои спутники.
Мне же кажется, что эти мухи испокон веков живут вместе с песчанками. Здесь больше нет никого живого, достойного внимания, кроме этих грызунов. Разве что джейраны и волки. Но за ними не угонишься. Мухи не прочь поживиться и возле человека. Быть может, они жили здесь очень давно, когда еще текли реки и мирные земледельцы обрабатывали ставшую теперь пустыней землю.
Я ловлю несколько мух. Надо обязательно узнать, кто они такие. Прежде в городищах, например в «Черном охотнике», к нам тоже слетались целые стайки назойливых мух. Наши мухи сейчас единственные насекомые. Когда мы собираемся уезжать, немало их по мушиному обычаю шустро забираются в машину и преспокойно с нами путешествуют, не обнаруживая никакого беспокойства от необычной обстановки. Нет, эти мушки определенно спутники человека, приспособившиеся жить среди грызунов громадных просторов пустынь.
Утром прохладно, немного более 10 градусов тепла, и без теплой тужурки зябко такие мы мерзляки, прожарившиеся летом. И не только мы. Вот на открытом месте на земле стоит агама. Она совсем окоченела.
Я беру ее в руки. Ящерица с усилием разевает рот грозится. Зачем агама заснула на открытом месте? Наверное, чтобы скорее согреться от солнца утром. Где-нибудь под кустом в норе не скора дождешься тепла. Дни стали такими короткими. Опасности же от врагов, по-видимому, нет, и агамы забираются на верхушки кустов.