Питер, держась за веревку, начал медленно спускаться. Действительно, на первый взгляд, спуск был не трудным, но скала крошилась под ногами, и приходилось осторожно проверять, пробуя, постукивая, можно ли сюда наступить. Когда до земли оставалось около шести метров, кусок скалы, на который он уже перенес весь свой вес, обрушился. Это было так неожиданно, что бедолага выпустил из рук веревку. Одри с ужасом наблюдала, как он срывается, летит, и ныряет головой вперед в кусты, пропадая из виду.
Питер! Как ты там? С тобой все в порядке?
Ответа не последовало.
К счастью, густые заросли китайской гуавы, в которые он упал, той самой проклятой гуавы , которая глушит все на свете, с амортизировали падение незадачливого скалолаза. Наш герой отделался царапиной на лбу, подвернутой лодыжкой да ушибами ребер. Он лежал в кустах и, хоть и слышал, как Одри зовет его с вершины скалы, не в силах был даже набрать воздуха в легкие, чтобы ответить. Когда же наконец дыхание у него восстановилось, он со стоном сел и уже готов был крикнуть, что все в порядке, как вдруг услышал в ближайшем кустарнике шорох и увидел сквозь листву крупную птицу.
Питер не мог поверить своим глазам. Он ожидал чего угодно, но только не этого. Несомненно, это была вполне живая Птица-Хохотунья.
Наш герой сидел, словно громом пораженный. Птица плутоватым взглядом разглядывала его, затем сделала несколько медленных шагов в его сторону. Питер любовался, как грациозно она поднимает ноги и поворачивает голову словно искусный учитель танцев в маскарадном костюме птицы. Прошествовав изящным семенящим шагом сквозь побеги гуавы, она похлопала крыльями. Раздался звук, будто кто-то тасовал колоду карт. Питер обратил внимание на длинные ресницы птицы над большими, весело сверкающими глазами. Казалось, птица совсем не удивилась, увидев Питера. В кустах вновь раздались шорох и хлопанье крыльев, и появилась самка птицы-хохотуньи. При виде самца она успокоилась, и издаваемые ею крики сменились, тихим бормотанием.
Она подошла к своему супругу и слегка поправила перья у него на груди так чрезмерно заботливая жена поправляет галстук своего благоверного. Сидя и наблюдая за происходящим, Питер чувствовал, как все его существо переполняется необычайным волнением. Перед ним ласково кокетничала пара птиц, птиц, которые считались давным-давно вымершими.
Самец издал глубокий вибрирующий звук, как будто кто-то в погребе бросал картошку в виолончель. Самка, поправлявшая свое оперение так же раздраженно, как пожилая леди свое платье, прижатое дверьми лифта в «Хэрродс» , ответила несколькими невнятными мурлыканьями. Обе птицы ласково поглядели друг на друга и, столь же благожелательно, на Питера. Затем они двинулись навстречу друг другу, изящно скрестили клювы, как фехтовальщики, начинающие поединок, и внезапно застучали ими друг о друга, как будто кто-то провел палкой по деревянному забору. Сделав это, они воздели клювы к небу, закрыли глаза и затянули свою песню:
Ха! Ха! Ха! Их горлышки вибрировали. Ха! Ха! Ха!
Птицы замолкли, а затем самка исполнила короткий, но сложный танец, при этом чуть не уткнувшись клювом в землю. Закончив этот ритуал, птицы взглянули друг на друга с видимым выражением привязанности, стукнулись клювом о клюв, и принялись бродить по лужайке, нежно поглядывая друг на друга и вороша листья в поисках насекомых.
Питер отряхнул с себя мох и землю. Птицы лукаво поглядели на него, и подошли ближе. Они стояли почти рядом и смотрели на Питера с нескрываемым интересом. Наконец самец с видом гурмана, пробующего новый деликатес, ущипнул Питера за брюки, в ответ Питер протянул руку, и птицы стали нежно хватать его клювами за пальцы, нежно мурлыкая. Затем переглянулись, и тихо и мелодично прокомментировали:
Ха-ха ха-ха!
Они осматривали и клевали его брюки и рубашку и пристально вглядывались в его лицо, моргая длинными ресницами над темными глазами. Затем, убедившись, что он безвреден и желанен в их мире, они двинулись прочь в кустарник, переговариваясь между собой глубокими вибрирующими звуками.
Питер лег на спину, пытаясь переварить произошедшее с ним невероятное событие. Он снова услышал, как Одри зовет его, но остался молча лежать, уставившись в небо. Его переживания были сродни чувствам человека, который зашел в знакомую писчебумажную лавку купить поздравительную открытку, а там ему ни с того ни с сего предлагают чудом сохранившуюся Библию Иоганна Гутенберга. Или чувствам счастливца, который неожиданно обнаружил среди чердачного хлама скрипку Страдивари. Нет, случившееся с ним куда значительнее! Ведь люди в принципе могут создать еще одну такую Библию, и скрипку неотличимую от скрипки Страдивари, но птицы, которых он только что видел, уникальны. Исчезнут они и никто никогда их не вернет.
Питер, Питер С тобой все в порядке?! В голосе Одри звучало отчаяние.
Питер сел, его мысли все еще были в смятении но ведь Одри волнуется:
Одри Ты слышишь меня?
Да С тобой все в порядке?
Да, да, не волнуйся! Возьми еще одну веревку, привяжи покрепче к дереву и скорей сюда. Я нашел кое-что невероятное.