Это не я. Это Зенкали. Я думаю, такие люди, будучи квадратными колышками в круглых отверстиях, просто бродят по миру, и когда, наконец, оказываются здесь, то обнаруживают, что это идеальное место для них. Посмотри на губернатора, бедняжка. В течение многих лет его гоняли по всему миру проваливал одно дело за другим, пока кому-то не пришла в голову блестящая идея отправить его сюда.
О таком губернаторе зенкалийцы могли только мечтать.
И я про то же. Зенкалийцы его обожают. Он носится по всему острову, словно ополоумевший мотылек: там выставку овощей откроет, там ребенка по головке погладит Это только для нас с тобой он тихий помешанный, а в глазах зенкалийцев он великий человек! Они все слушают его речи с благоговением.
Как, он еще и речи произносит?!
Да, и не по одному десятку в год. Сами зенкалийцы вдохновляют его на это. Ганнибал называет его словоизлияния «словесными айсбергами», потому что лишь десятая часть того, что исторгается из его уст, имеет хоть какой-то смысл. Но зенкалийцы мнят своего губернатора лучшим после Шекспира мастером слова.
Они поехали к жилищу Питера по дороге, бежавшей вдоль побережья. Заходящее солнце раскрасило небо в зеленые, алые и абрикосовые полосы, а воздух казался прохладным после дневной жары. Навстречу то и дело попадались женщины: одни шли с корзинами свежевыстиранного белья на голове, другие возвращались с полей, неся на плечах мотыги, а на голове корзины с овощами и фруктами.
Заскочишь ко мне? Выпьем немножко, пригласил Питер, когда они подъехали к его бунгало.
Только очень ненадолго. Я просто обязана поскорей вернуться домой и проследить, чтобы папочка поужинал.
Усталые путники вошли в гостиную, и им навстречу вышел вышел Эймос, весь в белом и с широкой белозубой улыбкой. В руке у него была трость, используемая на Зенкали в качестве сумки письмоносца:
Добрый вечер, сахиб, добрый вечер, мисси Одли. Маса получит грамота от масса Ганнибал, сахиб.
Спасибо, сказал Питер, принимая послание из рук Эймоса. Пожалуйста, Эймос, подай нам напитки.
Да, сахиб, сказал Эймос и исчез.
Питер развернул письмо и прочитал:
«Питер, я должен сообщить пренеприятную новость. Идея строительства аэродрома прошла на голосовании, но, по-моему, точку ставить рано. Просьба прибыть ко мне завтра в восемь на военный совет. Дел много. Г.».
Черт бы их побрал, из глаз Одри хлынули слезы. Черт бы их побрал! Черт бы их побрал!
Да погоди ты! Может, все будет не так плохо, как вы с Ганнибалом думаете, Питер говорил неловко, не зная, как утешить.
Одри залпом осушила стакан и поставила его на стол:
Будет еще хуже, чем мы думаем. Ну, мне пора. Пока. Одри так быстро вышла из дома, что Питер не успел последовать за ней. Села в машину и уехала.
Глава четвертая Зенкали удивлен.
и Домом правительства, делая все необходимые приготовления для церемонии подписания договора между правительством Зенкали и правительством Великобритании.
Это соглашение, по сути, превращало остров в стратегически важный военный объект. Дело существенно усложнялось тем, что Кинги настаивал на максимально возможной пышности церемонии. Еще бы: ему так редко приходилось надевать свой ладно скроенный мундир, зачем же упускать такой шанс?!
Правительство Великобритании присылало по такому случаю из Сингапура батальон пехоты, военно-морской оркестр и трех малоизвестных военных представителей трех видов вооруженных сил: бригадного генерала, пожилого адмирала и почти совершенно дряхлого подполковника королевских военно-воздушных сил. К удивлению Питера, его дядя, сэр Осберт, должен был представлять королеву. С ним ожидался приезд лорда Хаммера из всемирно известной строительной фирмы «Хаммерстайн-энд-Гэллоп», которая и будет (это казалось почти решенным) производить работы по сооружению плотины, аэродрома и военного порта.
То, что на первый взгляд было довольно простой церемонией, на самом деле требовало огромного количества бумажной и организационной работы. Был еще один человек, формально отвечавший за подготовку, адъютант губернатора Диггри Финн, стройный молодой человек с волосами песчаного цвета и глазами с розовым ободком, с ужасным заиканием и отсутствием памяти. К тому же он имел склонность впадать в истерику при первых же признаках каких-либо осложнений, и было ясно, что толку от такого помошника ни на грош. Все перекладывалось на крепкие плечи Питера.
В общем, две недели Питер трудился как пчелка, и, в конце концов, все было подготовлено. Приведены в порядок спальни для гостей, организованы праздничные обеды, подготовлены танцы, проведены репетиции парада. Губернатор написал и произнес перед зеркалом различные варианты речей. Знамена и флаги выстирали и обновили, а флагштоки отчистили от ржавчины. Зенкалийский оркестр тренировался до изнеможения. Правда, не обошлось без происшествий:
Репетиция салюта закончилась тем, что в стене королевского дворца, к крайнему раздражению Кинги, была пробита большая дыра. Королевский гвардеец по ошибке зарядил пушку боевым снарядом.
Весь Зенкали был на грани истерики, даже такая тварь, как кобра, и та не вынесла всеобщей суматохи. Решив покончить с собой, она заползла в единственный в городе генератор. В результате весь остров остался без электроэнергии на двадцать четыре часа, пока искали электрика, достаточно храброго, чтобы извлечь тело. За это время мороженое растаяло, а многие другие скоропортящиеся продукты, предназначенные для банкета, пришли в негодность. Радовался этому один капитан Паппас ему представилась возможность лишний раз сгонять в Джакарту за новыми припасами.