Он спрыгнул в рассыльную моторную лодку. За руку поздоровался с ее бессменным водителем старым порт-артурцем, отставным кондуктором Чумышом.
«Како», «Живете», «Люди»? назвал набор сигнальных флагов Грессер, заранее зная, что старый крейсерский сигнальщик ответит неизменным:
«НХТ».
А сынок-то ваш орел, польстил Чумыш отцовскому сердцу, правя под средний пролет Дворцового моста. Добрый моряк будет.
Хочу к себе на лодку юнгой взять. Что скажешь, Зосимыч?
Дело стоящее, одобрительно кивнул старик. Под отцовским доглядом оно надежнее.
На этом оба замолчали, настороженно вглядываясь в мосты и гранитные берега, где то и дело мельтешил вооруженный люд. Могли и из озорства пальнуть
За Тучковым мостом лодка сбавила обороты и плавно вошла в бухточку острова, откуда начинался Петровский проспект.
Если через час не вернусь, возвращайся на стоянку, предупредил Грессер и скорым шагом двинулся к дому механика. Но у первого же перекрестка его остановили трое бородачи с погонами пулеметного полка и молодой мастеровой, опоясанный солдатским
ремнем с навешанными бомбами.
Далече путь держим, господин хороший? поинтересовался бомбист с вежливостью, не предвещающей ничего хорошего. Бежать было поздно, да и благоразумие подсказывало, что лучше оставаться на месте.
Иду к старому другу. Он здесь живет тремя домами дальше.
Один из солдат обхлопал Грессера по бокам.
Локотки-то, барин, разведи, а то несподручно От она, игрушка кака! зацокал языком солдат, извлекая из кармана грессеровского дождевика офицерский наган.
Это что ж, другу в подарок?! покачал на ладони нагая мастеровой.
Да чего тут лататы разводить?! прогудел второй пулеметчик. С ходу видно контра. К стенке его, и весь разговор.
И снова, как у окна утром, грудь кавторанга вдруг ощутила металлический холодок нательного креста. «Все. На этот раз не отвертеться, с леденящей безнадежностью осознал он. И так весь день везло. Боясе, Вадим будет ждать»
Шагай! подтолкнул его солдат к кирпичному брандмауэру. Грессер с ужасом обвел глазами пустырь: неужели здесь, в этом унылом захолустье, оборвется его жизнь?
Погодь, Аким, остановил пулеметчика мастеровой. Тут птица не простая. Надо его кой-кому показать.
Грессера отвели в полуподвальчик бывшего трактира, где, сидя на столах и не выпуская из рук винтовок, отчаянно дымили махрой солдаты, фабричные, несколько студентов: то ли пересиживали непогоду, то ли ожидали команды. В разношинельной толпе мелькали и люди во флотских бушлатах. К одному из, них подвели кавторанга. Широколобый, с волчьим раскосом глаз боцманмат хмуро глянул:
Кто такой и куда направлялся? Почему о оружием?
«Ершъ», ударили в глаза Грессеру литеры с заломленной бескозырки, и сердце запрыгало вот оно, спасение! Он еще не знал, каким образом оно произойдет, но инстинкт безошибочно определил: буду жить! И от этой ликующей мысли Грессер улыбнулся, и улыбка вышла весьма натуральной. Он протянул боцманмату руку и радостно, будто старому знакомому, выдохнул:
Здравствуй, товарищ!
Этот жест, как и улыбка, был столь непритворен, что хмурый боцманмат невольно пожал ладонь.
Ваш новый командир, представился пленник. Капитан второго ранга Грессер. Назначен на «Ерш» морским министром и Центробалтом. Вот выписка из приказа.
Моряк недоверчиво пробежал строчки, изучил печать, потом вернул бумагу и нехотя назвался:
Председатель судового комитета Митрохин. Он же командир отряда Красной гвардии Ежели вы на «Ерш» назначены, так почему здесь, а не на лодке?
Иду за механиком, охотно пояснил Грессер. Он здесь живет. Хочу принять корабль, как полагается.
Хорошо, согласился Митрохин. Вас проводят.
Он подошел к мастеровому с бомбами, и кавторанг краем уха уловил обрывок фразы «если врет в расход».
Провожали его пулеметчик Аким и рабочий парень. Грессер уверенно привел их в пятый этаж серого доходного дома. Дверь открыла худосочная бледная шатенка жена Павлова.
Инженер-механик лейтенант Павлов здесь живет? официально спросил кавторанг нарочно для своих провожатых.
Женщина секунду вглядывалась, потом с облегчением улыбнулась.
Николай Михайлович? А я вас не узнала. Какая досада, Саша уехал к сестре на Лиговку Могу дать вам его адрес.
Грессер записал и попросил конвоиров отвести его к Митрохину.
Дайте мне провожатого на Лиговский проспект, попросил он у боцманмата. Иначе меня снова задержат.
Широколобый усмехнулся:
Шибко кореша мои понравились? Отпустить не могу. Не имею права отряд распылять. Так что добирайтесь сами. А уж лучше, мой вам совет, в такой день дома посидеть. На службе сейчас не к спеху Подождет служба.
Спасибо за совет. Но корабль я должен принять сегодня. И прошу вернуть мне мое оружие, сыграл Грессер ва-банк.
Митрохин усмехнулся:
Ну уж нет. Так идите. Вам же лучше будет. На пикет напоретесь и бумажка не поможет. А наганчик я вам на лодке возверну.
Отобранное оружие кавторанг тоже записал на счет поруганной офицерской чести. Ну что ж, сегодня он расплатится за все сполна. «День славы настает»