За ваше здоровье! Возможно, вы еще перемените мнение
Рядовой Гуго Зимсбург был доставлен в полевой госпиталь в Оршу. Он оказался первым раненым из 999го штрафбата. Непроникающее пулевое ранение плечевого сустава с раздроблением левой лопаточной кости. Зимсбургу на всю жизнь грозило остаться косоплечим, что, в свою очередь, не позволяло ему носить ранец
Что ж, удружили вам русские теперь вас ждет отправка домой, так комментировал оберфельдфебель Крюль, когда Зимсбург доложил ему о предстоящей
отправке в госпиталь. Надо же едва высунул нос на мороз, а тут бац! И вот снова домой!
В следующий раз обязательно прихватим тебя с собой, язвительно пообещал унтерофицер Хефе. Чточто, но такое ранение я тебе гарантирую.
Даже недолгие дни, проведенные в России, явно ослабили царившую до этого в батальоне зверскую муштру. Но это было обычным для Восточного фронта явлением, и 999й штрафбат не был в этом смысле исключением из остальных частей и подразделений германского вермахта, сражавшихся на необъятных просторах России. Нередко дисциплина уступала место глубокому и сильному чувству товарищества, что случается только в условиях постоянной смертельной опасности, но часто случалось и так, что верх брали вульгарное упрямство и эгоизм, когда каждый думал только о себе и о том, как бы пережить жуткие времена.
Впервые в ту ночь медицинской сумке Дойчмана нашлось применение. Крюль с явным недоверием взирал, как Дойчман, сняв наскоро наложенную на поле боя повязку, тщательно и умело обрабатывал раны Гуго. Покончив с этим, он профессионально перебинтовал плечо Зимсбурга, пропустив бинт под мышкой и закрепив его специальной защелкой. Крюль невольно скривился ведь теперь на первом плане красовался этот докторишка Дойчман, а он, оберфельдфебель, вынужден был отступить в тень.
Целых четыре повязки! А не пахнет ли это перерасходом материала?
Если выйдет так, что перебинтовывать придется вас, я непременно учту ваши пожелания и ограничусь двумя, герр оберфельдфебель, холодно ответил Дойчман, делая Гуго противостолбнячный укол.
Недовольно ворча, Крюль отчалил. Жизненный уклад во 2й роте в эти первые два дня в ближнем тылу представлял собой чистейшую импровизацию. Подразделение расположилось в снежной пустыне на подступах к Горкам, понятия не имея о поставленной ему задаче. Непосредственно фронт проходил в семи километрах отсюда, восточнее леса. Но и там в тот период наблюдалось затишье, будто даже войну и ту сковали морозы. Время от времени проезжали санные поезда, доставлявшие боеприпасы. Ненадолго появился командир расположенного на соседнем участке пехотного батальона засвидетельствовать почтение Обермайеру. Но едва узнав, что, оказывается, поблизости от них обосновался штрафбат, поспешил откланяться.
Можно подумать, мы зачумленные! в сердцах бросил Кентроп.
Похоже, о том, что неподалеку находится штрафной батальон, стали распространяться слухи. Сначала изредка, а потом все чаще и чаще в 999й стали наведываться офицеры, счетоводы, фельдфебели, а однажды пожаловал даже полковник командующий 26й пехотной дивизией проездом в Оршу, решив, так сказать, своими глазами взглянуть на «кучку смертников». Поначалу все были разочарованы. В здешней роте, как и в роте, дислоцированной в Бабиничах, где сидел и кис оберлейтенант Вернер, которому не давали покоя воспоминания о еще недавних визитах в имение вдовушки под Познанью, шла обычная служба, поначалу сводившаяся к поддержанию в чистоте и порядке мест расквартирования, очистке от снега подъездных путей и умеренному безделью. Батальон ждал приказов. Ведь и дураку ясно, что их пригнали к Днепру не для того, чтобы бездельничать. Шванеке чуял неладное.
Знаешь, это спокойствие, признался он както Дойчману, большое дрянцо. Чтото серьезное заваривается, поверь мне. И если здесь начнется, мы окажемся по уши в дерьме, вот что я тебе скажу. Придет время, и мы тут коечто предпримем
Рядового Зимсбурга вместе с санным поездом отправили в Оршу. Сопровождал его Дойчман, кроме того, ему, помощнику санитара, поручили забрать у гауптмана Барта коекакие документы.
Строго говоря, этим следовало бы заниматься Петеру Хефе, но, поскольку Дойчман все равно ехал в Оршу, гауптман Барт высказался по телефону так.
Почему бы роль курьера не взять на себя санитару?
Крюль на прощание заявил ему следующее:
В общем, отваливайте, рядовой! Если по пути вас обстреляют, вы уж постарайтесь пониже пригнуть башку. Так будет лучше и для вас, и для меня!
Поездка в Оршу прошла без происшествий. По пути часто попадались оборванные, укутанные в тряпье русские крестьяне.
Бедняги, сказал при виде их унтерофицер, ехавший на санях, пытаются спасти свои хаты, если, конечно, есть что спасать. Их всех так подчистили в свое время, что они безмерно рады, что сейчас нет колхозов. Многие добровольно помогают нам осуществлять войсковой подвоз. Партизаны, те выглядят подругому!
Когда они проезжали Бабиничи, стоя у дороги, какойто оборванец стал махать им.
Доброе утро, папаша! крикнул ему унтерофицер.
В ответ старший лейтенант