Но тут пришлось вытянуться в струнку оказывается, недоумком был не кто иной, как оберлейтенант Обермайер.
Герр оберлейтенант, нарушена связь с 1й ротой! доложил Крюль. Неплохо для начала.
Впрочем, признаки пресловутого «неплохого начала Крюль успел заметить еще в Барановичах, когда рота вынуждена была срочно пересаживаться в другие вагоны, потому что поступило распоряжение отцепить большую часть вагонов и отдать их под погрузку артиллерийских снарядов. Пришлось в темпе распихиваться по немногим остававшимся вагонам, человек по 40 на каждый. А тут еще этот Шванеке в своем репертуаре! Приволок три банки тунца и мешочек галет.
Крюль перестал задавать Шванеке вопросы «Откуда?. Потому что ответы этого солдата неизменно отличались расплывчатостью и комичной двусмысленностью, в результате чего вся рота потешалась. В тот раз он просто предупредил его: «Малейший сигнал о том, что принесенное вами в роту гденибудь похищено, и я велю привязать вас к хвостовому вагону! Естественно, никаких сигналов не поступило. Шванеке, ухмыляясь, пояснил Дойчману:
Кто там станет сигнализировать? Они ведь все это сами стащили!
Оберлейтенант Обермайер решил лично убедиться в отсутствии связи. Пару раз крутанув ручку полевого телефона, он стал вслушиваться в трубку. Никаких признаков жизни.
В батальон вы дозвонились? спросил он.
Никак нет, герр оберлейтенант. И с батальоном нет связи.
Значит, это диверсанты. Они обнаружили нашу линию и перерезали ее.
Оберфельдфебель Крюль тяжко вздохнул раз диверсанты, то бороться с ними дело унтерофицеров.
И унтерофицеру Хефе вместе с шестью бойцами пришлось тащиться по снегу в поисках места обрыва вдоль дороги на Бабиничи.
Шванеке, как самому здоровому, взвалили на спину моток провода. Видеку достался контрольный телефонный аппарат, рядовой Лингман, эксфельдфебель и не дурак выпить, а когда выпивал, то поливал грязью всех и вся, включая непосредственное начальство и даже «имперское руководство, тащил оба ящика с инструментом. В хвосте их небольшой растянувшейся колонны шагал по снегу Гуго, или граф фон ЗимсбургВельхаузен. Это был незаметный, тихий человек, всегда готовый помочь и тащивший свой тяжкий крест наравне остальными. В его личном деле было указано, что граф фон ЗимсбургВельхаузен был приговорен к отправке в штрафной батальон за попытку государственной измены, подстрекательство к актам саботажа и порче принадлежащего вермахту имущества. На самом же деле он в начале 1943 года, когда 6ю армию Паулюса собирались отдать на заклание, собрав вокруг себя нескольких здравомыслящих офицеров, стал вдохновлять их на неподчинение командованию и к началу мирных переговоров с русскими. Мол, время еще терпит и взятую в железные клещи армию еще можно уберечь от гибели. Но очень скоро в группе появился предатель. То, что графа Гуго фон ЗимсбургВельхаузена не вздернули на виселице как заговорщика, саботажника и пр., объяснялось лишь тем обстоятельством, что родной брат графа, проживавший в Испании и работавший на абвер, к тому же располагавший неплохими связями в весьма влиятельных кругах НьюЙорка, мог наговорить массу лишнего, в случае если братца всетаки решили бы повесить Замыкал колонну Петер Хефе с автоматом в руках.
Ночь выдалась морозная
и непрогляднотемная. Оба солдата, шедшие вдоль линии, время от времени останавливались и, пританцовывая на месте, пытались согреться. От холода не спасали даже надетые по этому случаю валенки ноги коченели и в них. Местами дорога была заметена снежными сугробами. Ориентироваться приходилось только по редким телеграфным столбам.
Неподалеку у кустов стояли Михаил Старобин и Петр Тартюхин. Соорудив из веток подобие преграды для ветра, они, спрятавшись за ней, лузгали семечки и поглядывали в темноту.
Ты надежно перерезал линию? негромко спросил Тартюхин. Они давно уже должны поднять тревогу и прислать сюда когонибудь. Рота немцев без телефона как ребенок без мамкиной сиськи.
Тише ты! прошипел Михаил. Слышишь?
Оба прислушались. Ничего, только ветер завывает. И вдруг послышался едва различимый звук это пару раз лязгнул моток телефонного провода на спине у Шванеке. Еще раз, и еще. Лязганье приближалось, потом донесся чейто голос. Ктото когото звал.
Выплюнув шелуху, Старобин схватился за лежавший тут же автомат.
Интересно, откуда они идут? Из Горок или из Бабиничей?
Я пока что никого не вижу.
Неужели не слышишь?
Теперь слышу! Помолчи!
Тартюхин, шлепнувшись в снег, залег. Михаил подал ему второй автомат.
Вон они, смотри! прошептал Тартюхин. Из Горок идут!
Сколько их?
Не могу сказать точно. Не вижу я их, не вижу, и все!
В следующую секунду до них донесся голос унтерофицера Хефе.
Как там у вас дела? Все в порядке? выкрикнул Хефе.
Гуго, шедший в хвосте колонны, ответил:
Все нормально.
На задубевшей от мороза физиономии Тартюхина проступила и замерла кривая улыбка.
Немцы уже почти добрались до места обрыва линии. Старобин осторожно положил автомат на заметенный снегом холмик и, прижав приклад к плечу, стал прицеливаться. На дороге застыла группа из нескольких немцев.