Михаил Старобин сидел у заснеженной землянки, выщипывая блох из меха тулупа. Светило солнце, искрился снег, на фронте стояло затишье. Был погожий, солнечный день. Вокруг зеленели хвоей тихие леса. Даже волки и те потянулись кудато дальше на восток, поближе к Монголии и Уралу. И там, где еще недавно хозяйничали они, орудовали солдаты, и земля дыбилась от разрывов снарядов. Изгнанные с насиженных мест волки, пригнув головы, сощурив желтые глаза, высунув языки, трусили прочь, наперекор ветру, задувавшему через бескрайние равнины России. Далеко позади осталась их вотчина скованные морозом непроходимые лесные чащобы, над которыми нынче
пронеслась война. Теперь в них обитали новые хозяева люди в серых шинелишках, проворные, как белки, суетливые, пронырливые и кровожадные ни дать ни взять волки, только во сто крат опаснее. В лесах под Горками и Большими Шарипами кипела своя, едва заметная снаружи жизнь обмениваясь новостями, едой, махоркой, люди сновали от землянки к землянке, от шалаша к шалашу.
С наступлением темноты через кустарник сновали похожие на огромных, закованных в броню муравьев призраки, направлявшиеся к опушке леса в Бабиничи, к реке Городня. И тогда ночную тьму отовсюду прорезало пламя гибельное, сеющее смерть, нарушавшее вековую лесную тишь. Тут и там раздавались вскрики, люди вопили, стонали, отрывисто выкрикивали команды, вспыхивали фары, чтобы тут же погаснуть под шквалом пуль, на белом фоне словно из ниоткуда возникали тени, чтобы тут же исчезнуть в спасительной лесной глуши. Потом падал снег, прикрывая пушистыми хлопьями следы ночных событий. И на следующий день солнце озаряло лишь невысокие холмики с торчащими нелепо искривленными руками, ногами в грубых кирзовых сапогах или отрешенно выглядывавшими мертвеннобледными лицами. Иногда можно было заметить и людей, медленно и неуклюже, на локтях ползущих по снежной пороше, волоча за собой занемевшие, отбитые ноги, криками взывавших о помощи
Аннушка, к немцам пополнение прибыло, целый батальон, сообщил Михаил, еще раз как следует встряхнув полушубок Не знаешь, старший лейтенант в курсе?
Анна Петровна Никитина, выбравшись из землянки, нагребала снег в помятый котелок. Анна отличалась грубоватостью, характерной для крестьянок средней полосы России, но длинные иссинячерные волосы придавали ей сходство с азиаткой.
Сергей уже в Орше, ответила она. Черт принес туда этих немцев! Они точно схватят Сергея!
Поднявшись, Михаил Старобин набросил полушубок. Это был рослый и крепкий мужчина, сильный как медведь, с чуть раскосыми глазами, окладистой бородой и сильными, привычными к многочасовому хождению по глубокому снегу ножищами.
Он сейчас у Тани, своей зазнобы.
Анна Никитина усмехнулась.
Причем какаято непонятная часть прибыла, даже номер неизвестен, добавил Михаил.
Анна чтото пробормотала про себя, подвешивая котелок над костром.
Когда растает снег, она положит в воду немного капусты, кусочек мяса пару крылышек и грудку вороны.
Дай бог, чтобы у Сергея все получилось, не дают мне покою эти вновь прибывшие, кто знает, к чему их сюда прислали.
Если уж Михаил Старобин упомянул бога, то дело явно пахнет керосином. Анне казалось, что таким здоровякам, как он, вообще неведом страх, так думала она, помешивая никак не желавший таять снег. Сюда, в леса под Горки, немец не суется. Бывало покрутится вокруг, да и уйдет подобрупоздорову. Чему удивляться в волчьем краю и людям ничего не грозит.
Из лесной чащи выбрался низкорослый кривоногий человечек в бараньем тулупе до пят и покрытой снегом меховой шапкеушанке. Завидев Анну и Михаила, он, неловко шагая по снегу, направился к ним.
А, это ты, Петр! Здорово, братец! широко улыбнулся Старобин. Как там в колхозе дела? Под немцами колхоз оказался?
Мужчины неловко обнялись.
Петр Тартюхин сощурил и без того маленькие, хитроватые глазки. Вылитый монгол, даже кожа и та желтая, словно пергамент, на круглом лице с приплюснутым носиком. Длиннющие руки неловко болтались, словно этот человек не знал, куда их деть. Зато плечи Тартюхина были непропорционально широки.
Вокруг немцы шныряют! сердито сказал он. А вы тут костры раскладываете!
Подойдя к костру, Петр ногой стал подгребать снег на уголья, которые, зашипев, погасли.
Совсем одурели дым ведь вон откуда видно! Ничего, и сырая капуста тоже полезет с голодухи!
Анна Петровна, сняв котелок с толстой ветки над погасшим костром, кинула его в землянку.
Они побоятся в лес заходить. Много ты их видел?
Их немного, но стоит им дым заметить, как они сразу догадаются, где мы.
Петр провел загрубевшей ладонью по лицу:
Старший лейтенант велел передать, что сегодня ночью сбор.
Ох, черт возьми! вырвалось у Михаила. Говоришь, сегодня ночью? Надо срочно выяснить, что за номер у этой части. На них даже погон нет, никаких знаков различия вообще. Кто знает может, это зондеркоманда какая прибыла? Может, против нас карательный отряд решили бросить, чтобы с нами разделаться?
Ерунда!
Да они прямо из Германии к нам присланы, молодые, здоровые. Но есть и постарше. Сергей сказал, что непонятная какаято часть. И оружия при них не особо много.