Дверь подъезда наконец отворилась, и на пороге показался человек. Возраст около шестидесяти, довольно сух и подвижен, лицо не дряблое, быстрые глаза. Он продолжал держаться за дверную ручку, словно собирался сразу же захлопнуть дверь. Другая рука пряталась за косяком двери, он в ней явно что-то держал. Одежда проста какие уж там белые халаты! Брезентовая куртка и черные штаны, заправленные в сапоги. Меня, впрочем, это нимало не удивило. Я безошибочно признал в нем ученого по странному
взгляду. Словно он только что проснулся.
Кто вы? хрипло крикнул открывший. Голос сильный тенор, без интонаций.
Я так обрадовался, что наконец-то вижу человека, что, забывшись, двинулся к нему.
Ризен предупредительно и больно схватил меня за ногу.
Эй вы. Потише! грозно крикнул незнакомец и сделал движение, словно собирался снова скрыться в здании.
Я поразился. Меня хватают собаки, а он собирается уйти, оставить меня с ними наедине?
Послушайте! крикнул я. Скажите своим псам, чтобы они отпустили меня.
Ризен продолжал держать меня за ногу.
Кто вы такой и зачем пришли сюда?
Я журналист. Иллюстрированный еженедельник «Важнейшие события». Освободите же меня от ваших церберов!
Старик не обратил на мои слова никакого внимания.
У вас документы с собой?
Я кивнул.
Кидайте сюда!
Я счел за лучшее выполнить его требование, достал из внутреннего кармана карточку с золотыми тиснеными буквами «Пресса» и швырнул незнакомцу. Документ описал в воздухе короткую дугу и упал на траву в метре от лестницы подъезда. Я сделал это нарочно, чтобы старик наконец оторвался от своей двери и можно было заглянуть внутрь, а заодно узнать, что он прячет в другой руке.
Дик! крикнул незнакомец.
От своры дворняг отделилась среднего размера собака пятнистой масти и бросилась к удостоверению. Она схватила его зубами и подбежала к старику.
Спасибо, Дик. Он отпустил пса движением руки, впился жадным взглядом в удостоверение.
Вы и есть Фрэнсис Бэрни?
Да, коротко бросил я, может быть, хоть теперь вы мне поможете?
Долгим взглядом старик ощупал меня и буркнул:
Пустите его. Пусть проходит. Сам повернулся и скрылся внутри здания.
Собаки зашевелились. Ризен разжал челюсти и побрел прочь. Остальные потянулись за ним. Я перебросил сумку в другую руку, потом подвигал затекшей кистью, размял нывшую ногу. Однако мною владела не боль, а восхищение тем, что эти собаки так прекрасно понимали своего хозяина. «Вот это дрессировка!» поразился я и направился к распахнутой двери подъезда.
Внутри царил полумрак. Миновав маленькую прихожую, я попал в просторный зал со множеством больших удобных кресел. На возвышении стоял цветной телевизор, и на его экране мелькали изображения людей. Звук был выключен.
Незнакомец сидел ко мне спиной. У него был узкий, вытянутый череп с тонкими прижатыми ушами. Прическа короткая, почти ежик. Седина.
Кеннет Квастму? полуутверждающе спросил я.
Садитесь, юноша, как-то неприятно сказал он. Зачем вы здесь?
Вопрос некорректный для журналиста, не находите? После столь странной встречи, которую при всем желании нельзя назвать гостеприимной
Бэрни! резко остановил он меня. Недавно из местного лагеря бежали несколько заключенных. Мне приходится быть начеку.
Простите, но мне об этом никто не говорил.
Еще бы! Зачем пугать население, тем более что беглецов вот-вот схватят. Кто вас довёз?
Азальберто, изумленно ответил я. А зачем вам это?
Понятно. Значит, парень все еще не боится ездить по этим местам, пробормотал себе под нос профессор Он побарабанил пальцами по подлокотнику кресла. Я обратил внимание на его кисти они были тонкие и изящные, словно у пианиста. Пальцы белы, два из пяти с лентами лейкопластыря.
Профессор, спросил я, а где же ваш научный персонал и работники заповедника? Я не видел по дороге никого.
Сегодня выходной. Они, наверное, в городе. Все вместе уехали на машине.
Выходной в среду?
Да! вдруг заорал Квастму, все еще не поворачиваясь ко мне. В среду! Если в течение многих месяцев не можешь позволить себе никакого, даже ничтожного отдыха, то, закончив работу, даешь себе передышку в любой день среду, пятницу, понедельник!
Пока он орал, я подумал, что следов от недавно проехавшей машины видно не было. Значит, кто-то лжет. Либо профессор, либо Азальберто, уверявший, что это единственный путь в «Спасатель». Азальберто я почему-то верил больше. Тем более что мне было хорошо известно: работники заповедников одновременно все никогда не отлучаются.
Поездка явно принимала детективную окраску, и я немного растерялся. В «Спасателе» наверняка что-то стряслось. Что-то очень серьезное. И скорее всего Квастму желал бы это скрыть от меня. Не выйдет! Я чувствовал, что нюх меня не подводит и впереди в тихой мутной заводи плещется крупная рыбина. Она будет у меня на крючке!
Что вы молчите? напряженно спросил ученый.
«Ну что ж, подумал я, попробуем ответить на хамство хамством. Тем более
что собак тут нет».
Я могу получить свое удостоверение обратно?
Пожалуйста, оно в прихожей, на полке. Надеялся, что вы его заметите.
Мысленно чертыхнувшись, я поднялся и пошел за документами. Минут пять проискав там, я вернулся, горя справедливым негодованием за такой детский розыгрыш.