Глава 2
За завтраком Олег попросил Мэри помочь ему найти тот самый госпиталь,
он собрался окрикнуть дочь, но тут услышал стоны, раздававшиеся из гостевой комнаты. Он подошел вплотную к закрытой двери, не решаясь постучать. Постояв несколько мгновений в растерянности, он вдруг улыбнулся и, покачав для приличия головой, тихо вышел на улицу.
Джессика была в восторге от рассказов Мэри. Иногда она бросала быстрый взгляд на Олега. Он мог, поклясться, что это был взгляд настоящей женщины-хищницы.
Спроси его: может быть он хочет еще кофе? обратилась Джессика к племяннице.
Ты хочешь еще кофе? тут же по-русски поинтересовалась Мэри у Олега.
Нет, спасибо, нетерпеливо ответил Умелов, желая быстрее перейти к главному вопросу, ради которого они собственно и приехали к Джессике.
Неожиданно его внимание привлекла фотография, стоявшая в старой рамке на каменной полке над камином.
Кто это? показал он на старое фото.
Это? Это старший родной брат моей японской бабушки, ответила Мэри за Джессику.
Он был военным? спросил Умелов, не решаясь спросить разрешения рассмотреть фотографию поближе.
Да. По словам бабушки, он пропал без вести осенью сорок четвертого года.
Журналистский инстинкт не давал покоя Умелову.
А, при каких обстоятельствах это случилось?
Джессика, обратилась Мэри к тётушке, Олег спрашивает, знаешь ли ты, при каких обстоятельствах пропал брат нашей бабушки.
Племянница показала жестом в сторону старой фотографии. Джессика кивнула и быстро пересказала историю, которую наверняка ей неоднократно рассказывала ее мать-японка.
Дослушав тётин рассказ, Мэри обратилась к Олегу:
Она говорит, что ее дядя во время войны служил в японской армии, где-то в Маньчжурии. Осенью сорок четвертого он приехал на побывку домой. Прямо перед тем, как он должен был вылететь на Филиппины, на новое место службы. Перед отъездом он отдал нашей бабушке эту фотографию. Через месяц пришло сообщение, что самолет, на котором дядя летел на Филиппины, видимо был сбит над океаном. Потом пришли известия о гибели других ее братьев. Эта фотография, единственное, что осталось от имущества моей бабушки после авиационного налета, когда погибли все ее родственники.
Не удержавшись, Умелов всё-таки спросил на английском языке:
Можно мне поближе её рассмотреть?
Разумеется, кивнула головой Джессика. Олег поднялся с дивана и снял фото с полки. Фотография была сделана в классическом для того времени стиле. На темном фоне стоял молодой человек в военной форме, опираясь одной рукой на высокую спинку стула. Рамка была сделана из бамбука, который за столь длительное время лишь слегка изменил свой цвет. Перевернув фото, Умелов увидел, что сзади в рамке была вставлена деревянная дощечка без каких либо надписей и дат. Еще раз, взглянув на изображение, Олег вернул его на место.
Спасибо, кивнул он Джессике, А как его звали?
Такэо, ответила Мэри.
Умелов снова сел на диван и, наконец, перевел разговор на ту тему, ради которой они с Мэри приехали сюда.
Сам Пенсильванский госпиталь располагался на пересечении улиц Спрюс[] и Девятой, прямо напротив сквера Вашингтона. Для тех, кто ни разу не был в Филадельфии, лучшим ориентиром для самостоятельного поиска этого госпиталя была набережная реки Делавер, от которой это медицинское учреждение находилось в пяти кварталах. Ориентиром, где нужно было поворачивать с набережной, служил Центр ветеранов Вьетнама.
Кроме подробностей случившегося с Дэном Фаррелом у въезда в госпиталь, Умелов узнал от Джессики ещё одну немаловажную деталь фамилию лечащего врача, который мог быть хорошо знаком с Фаррелом.
«Доктор Крауч» записал Олег на листок бумаги.
Поставив машину на стоянку госпиталя, Олег и Мэри прошли в приемный покой. В это
дожидаясь перевода, спросил на английском Умелов.
За полчаса до этого он звонил мне от своего нотариуса и просил срочно подготовить выписку из своей медицинской карты для оформления каких-то нотариальных действий. Я согласился, и он пообещал немедленно прибыть за этой выпиской в госпиталь. Но, у самого въезда на нашу парковку с ним произошел это самый сердечный приступ. К сожалению, инфаркт был слишком обширным и глубоким. Мои коллеги были бессильны.
Олег дождался перевода Мэри, и уже празднуя в душе свою журналистскую победу, решил развить успех.
Скажите, доктор, а на теле мистера Фаррела не было никаких следов от уколов или инъекций?
Услышав этот вопрос, Крауч удивленно уставился на Умелова:
Вы считаете, что его могли отравить?
Олег утвердительно кивнул.
Нет, закачал головой Крауч, это исключено. Есть акт вскрытия, который подтверждает, что у мистера Фаррела произошел обширный инфаркт, а не токсикологическое отравление. А, главное, никто не проводил никаких специальных экспертиз. Симптомы и смерть от обширного инфаркта были очевидными.
Но вы же сами говорили, что мистер Фаррел был абсолютно здоров? не унимался Умелов.
Да, действительно, мистер Фаррел при последнем обследовании был вполне здоров. Но я не исключаю, что за несколько месяцев, прошедших после этого обследования, что-то могло сильно подорвать его здоровье.