А-а, на улицах, протянул Жильбер, снова махнув рукой, и вдруг его взгляд упал на ухоженные руки Филиппа с чистыми ногтями. Он снова покраснел и смутился. У меня такое чувство, что по сравнению с вами я просто грубый варвар, пробормотал он, пряча свои руки под стол.
Не говорите глупостей, поспешил разуверить его Филипп. Вы должны погостить у нас в Бланш-Гарде. И скоро вы ко всему привыкнете. Слушая д'Эссейли, он чувствовал, что юноша нравится ему все больше. Расскажите мне о своем доме, попросил Филипп.
Даже не знаю, с чего начать. Жильбер снова обвел взглядом комнату. У нас совершенно голые стены, нет таких, как здесь, шелковых занавесей. Зимой очень холодно.
Но ведь у вас есть камины?
Да, но от них дым по всему дому. Так что всю зиму щиплет глаза, а от сквозняков стынут ноги и болит горло. Если сидеть у камина, поджариваешься с одной стороны и замерзаешь с другой. И вся одежда пропитывается дымом, как будто вас засунули в костер.
Не может быть! не поверил Филипп.
Может, может! Может даже еще хуже, чем вы можете себе представить! с чувством сказал Жильбер. А что касается мебели, тут он рассмеялся и указал рукой на мягкую обивку на кресле, во всем поместье Эссейли не найти такого мягкого, удобного сиденья. Нет, вам лучше навсегда остаться на Востоке, Филипп.
Останусь, пообещал Филипп. Но почему вы решили уехать из Нормандии?
О, я младший сын в семье. И мне нечем было заняться в Эссейли. К тому же мой дядя сделал себе здесь карьеру. Мой отец постарался дать мне все, чтобы я ни в чем не нуждался, но мое путешествие сюда обошлось ему слишком дорого.
Да, венецианцы берут очень много за морские перевозки, согласился Филипп. Но мы не можем обойтись без них и их торговли.
Вы случайно не знаете барона, который хотел бы принять к себе в отряд еще одного рыцаря? спросил Жильбер.
Знаю! И даже многих, ответил Филипп. У нас постоянно не хватает рыцарей. Я подумаю об этом, обещаю. Вдруг в голову ему пришла неожиданная мысль, и он окинул быстрым взглядом открытое лицо Жильбера, на котором лежал отпечаток честности и внутреннего благородства.
Потом разговор зашел о поединке у купальни Силоам. Де Ножент, как стало уже известно Филиппу, выжил. Он отделался перебитой ключицей синяки и ссадины не в счет, и теперь ему придется промучится много дней, прежде чем она срастется. Но скоро им помешал крик с противоположного конца стола: со своего места поднялся сир Фульк с раскрасневшимся от жары и вина лицом.
Вытерев вспотевший лоб цветистым платком, он обратился к сидящим за столом:
Дорогие сеньоры, и прокричал он, поднимая над головой полный бокал. Я хочу предложить тост за моего юного племянника, Филиппа д'Юбиньи.
Все немедленно встали, поддерживая тост, и, к немалому смущению Филиппа, повернулись в его сторону, приветливо улыбаясь.
Но сир Фульк еще не окончил он пустился в пространные рассуждения о христианском королевстве Иерусалимском, Святой земле, о благородных нормандских фамилиях, о нравственных ценностях рыцарей, о коварстве иноверцев и уселся только тогда, когда устал стоять на ногах, и приказал слугам наполнить бокалы и переменить тарелки.
Несмотря на поздний час, в который закончилось торжество, на следующее утро Филипп встал рано и присоединился к отцу за завтраком. Сначала ели молча, потом Филипп решил завести разговор на тему, затронутую в разговоре вчерашним вечером, и поделиться с отцом возникшими у него соображениями на этот счет. Про себя он решил, что нужно действовать осторожно, чтобы привлечь отца на свою сторону.
Вчера меня представили еще одному человеку, который только что прибыл в Левант, отец, начал он.
О, и кому же?
Это Жильбер д'Эссейли. Его дядя был когда-то Великим Магистром ордена госпитальеров.
Да, я знал его, сказал сир Хьюго. Он был переведен на Запад и вернулся домой, чтобы собирать дополнительные силы для службы Господу в Святой земле.
Он очень хороший человек, этот Жильбер, продолжал Филипп, осторожно подбираясь к цели своего разговора. Можно мне пригласить его погостить у нас в Бланш-Гарде, отец?
Почему бы нет? Но разве он не собирается вступить в орден, который
когда-то возглавлял его дядя? Думается мне, его отправят в Крэк, большую северную крепость.
Он не хочет становиться госпитальером, ответил Филипп. Он хочет остаться простым рыцарем и поступить в гарнизон к какому-нибудь барону. Тут он сделал паузу и с волнением ждал ответа отца. Но, как часто бывало, он недооценил проницательность сира Хьюго.
И у нас в гарнизоне как раз не хватает одного рыцаря.
Двух, отец.
Только не с сегодняшнего утра. Ты же знаешь, что сегодня тебя посвятят в рыцари, Филипп.
Я об этом не подумал, проговорил Филипп, на мгновение забывая о Жильбере: его живое воображение уже рисовало ему предстоящую сцену во дворце. Но отец вернул его к действительности.
И ты хочешь сказать, что этот самый Жильбер д'Эссейли может стать третьим, а?
Я не говорил этого, отец, поспешно ответил Филипп, немного раздосадованный тем, что отцу так легко удалось разгадать его замысел.